ПАЛАТА АРХИТЕКТОРОВ РОСИИ – ОТВЕТ НА ВЫЗОВ

Вступление России в ВТО поставило вопрос о создании Палаты архитекторов России, давно тлеющий, но так и не сдвигающийся с места, ребром. На смену саморегулированию юридических лиц неминуемо придет саморегулирование физических лиц. Как это происходит во всем мире. Или нас попросту сомнут. Времени на раскачку не осталось.
На вопросы анкеты мы попросили ответить ведущих архитекторов – А.Воронцова, В.Логвинова, М.Хазанова.

1.Должна ли Палата архитекторов России создаваться при СА или это может быть абсолютно независимое профессиональное образование?

А.Воронцов. Я думаю, что Палата должна создаваться при участии всех здоровых сил профессионального сообщества. К этой работе может быть подключен и Союз архитекторов.
На самом деле идея создания Палаты архитекторов давно витала в воздухе. Я выступал одним из инициаторов и впервые высказал данную мысль в мае на пленуме правления Союза архитекторов. И, на мой взгляд, здесь не нужно изобретать велосипед, а просто обратиться к опыту наших коллег в цивилизованных странах.
К сожалению, нашу страну пока нельзя назвать цивилизованной с ее квазидемократией, квазипартиями и т.д. Взять тот же закон о саморегулировании, который, с одной стороны, нам помог, а с другой – усложнил и ухудшил условия деятельности проектировщика. С 2004 по 2008 гг., будучи вице-президентом Союза, я боролся за то, чтобы СА был превращен в саморегулируемую организацию. В итоге из этого ничего не вышло по причине поправок, внесенных в Градкодекс в 2009 г. председателем комитета Госдумы по строительству и земельным отношениям М.Л.Шаккумом, которые не предусматривают объединения физических лиц, на чем выстраивалась вся наша философия. При этом саморегулирование юридических лиц основывается на профессиональной квалификации своих работников. По сути, было создано искусственное наслоение, избыточная надстройка, которая никак не решает главную задачу – допуска на рынок проектных услуг квалифицированных и добросовестных специалистов.
Что касается Союза, то проблема в том, что это общественная организация, которая существует по иным, отличным от СРО законам. Это скорее клуб, площадка для диалога и формирования общественного мнения, что, безусловно, весьма полезно. Но функционировать как Палата Союз не может. Палата должна включать только практикующих архитекторов с жесткой дисциплиной, системой сменяемости руководства как минимум раз в два года и т.п. Вероятно, Союз мог бы трансформироваться в такую структуру, но эта задача представляется мне слишком радикальной.
В.Логвинов. С юридической точки зрения вопрос изначально поставлен неграмотно. Палата не может создаваться при какой-либо другой организации. Любая саморегулируемая организация – всероссийская и региональная – это некоммерческое партнерство, юридическое лицо. А юридическое лицо – это все равно что совершеннолетний и дееспособный гражданин, который не может существовать при ком-то – при маме или при папе.
Если говорить о возможности взаимодействия и вхождения любого СРО в структуру Союза архитекторов, то эта возможность юридически не только существует, но еще и закреплена в уставе Союза. Ведь СА итак является некой ассоциацией архитектурных организаций, объединенных по территориальному или иным признакам. В Союз входят и ландшафтники, и инженеры, и интерьерщики, и градостроители, и реставраторы. Что же мешает Палате архитекторов войти в это некоммерческое партнерство? Тем более что большая часть будущих членов Палаты имеет членство в Союзе.
Я думаю, что вопрос следует ставить по-другому: каким образом наладить взаимодействие Палаты архитекторов и Союза архитекторов? Нас слишком мало, для нас было бы непростительной роскошью создавать две, да еще и враждующие между собой организации. Это стало бы историческим преступлением перед профессией. Поэтому, безусловно, Палата и СА должны взаимодополнять друг друга, работать совместно единым фронтом.
М.Хазанов. Палата необходима из-за вступления страны в ВТО. Создавать ее надо быстро и в самом тесном контакте со всеми профессиональными общественными организациями архитекторов, прежде всего с Союзом архитекторов. Союз при всех его известных слабостях и недостатках – последний оплот нашей профессиональной независимости. Беззащитность архитектурной профессии перед агрессивным, всевозрастающим натиском со стороны непрофессионалов-неархитекторов: чиновников, девелоперов, инвесторов — представителей крупных бизнесов, строительного комплекса, уже привели нас к тому рубежу, за которым под вопросом само существование отечественной архитектурной школы, архитектурной профессии, практики, науки, образования.
Все происходящее на наших глазах достаточно драматично и складывается так, что сегодня все, кроме архитекторов, «заточены» на сиюминутную конъюнктуру, на «короткие» и «быстрые» деньги, в жертву которым приносится профессиональные достоинство и репутация, здравый смысл, общественное благо и жизнь будущих поколений.
Современная архитектура не перестает быть и высоким искусством, и высоким ремеслом. Считается, что Архитектура создается творчеством персоналий-индивидуумов, но, как правило, произведения архитектуры – все-таки результат сотворчества, содружества как минимум нескольких физических лиц, иногда нескольких юридических лиц, иногда и тех, и других.
Для того чтобы реализовать архитектурный замысел, сегодня часто требуются большие, а иногда очень большие высококвалифицированные проектные группы, команды, коллективы, целые институты, в которых для внешнего мира слабо различим творческий вклад каждого архитектора, конструктора, инженера. Моральная, материальная ответственность и физических, и юридических лиц напрямую связана с объемом делегированных им прав. А отсутствие каких-либо прав означает отсутствие серьезной ответственности. Сегодня у архитекторов прав остается все меньше и меньше. Автор-архитектор, начиная проект, никогда не уверен, что ему будет позволено довести его и до рабочей документации, и до реализации, и до авторского надзора.
Существующий во всех передовых странах мира высокий статус архитектурной профессии искусственно занижен и попран Градкодексом, 94-ФЗ и подобными, уже введенными в действие, законодательными и нормативными актами, принятыми поспешно, вопреки мнению архитекторов и без какого-либо участия профессионального сообщества. Правовое поле, регламентирующее творческую деятельность наших архитекторов, авторское право, профессиональное страхование, защиту того, что называется «рынком проектных работ», все еще никак не ощутимо, если вообще существует: вступление в ВТО застало всех врасплох, и уже ясно, что без необходимых реформ в нашем госменеджменте, во всех структурах управления, координации, нормирования архитектурно-градостроительной проектной деятельности и, главное, без участия профессионального архитектурного сообщества любые очередные нововведения заведомо обречены на неудачу.
2. Какую из известных зарубежных моделей следует иметь в виду – англосаксонскую, предполагающую государственное участие (в лице региональных органов власти), или германскую, отличающуюся профессиональной автономией?

А.В. Я думаю, что гораздо эффективнее идти по немецкому пути с их моделью земельных и федеральных палат, гармонизирующих профессиональные отношения на законодательном уровне, когда проектирование осуществляется по единым нормам и стандартам. Внутри палат существует масса подразделений, которые объединяют людей по профессиональным интересам.
В Германии данная модель выстраивалась постепенно и снизу. Я встречался несколько лет назад с председателями Палат в Мюнхене и Берлине, которые рассказали, как Палаты формировались практически с нуля в послевоенное время в связи с назревшей необходимостью профессиональной самоидентификации.
Что касается англосаксонской модели, то она более сложная, с разными видами и степенями членства, выстраивалась длительное время, начиная с первой половины XIX века, и встроена в англосаксонскую юридическую и правовую систему.
В.Л. Наши ближайшие соседи – Прибалтика, Белоруссия, Украина – давно склоняются, а некоторые уже успешно применяют на практике немецкую модель. И по федеральному устройству, и по законодательству наша страна оказывается ближе всего к Германии. Немецкая модель самым действенным образом регулирует архитектурную деятельность. Она принята за основу практически всеми странами бывшего социалистического лагеря, а также Италией и Францией.
Тамошние палаты создавались без государственного участия. В соответствии с нашим законодательством подобная схема тоже вполне жизнеспособна. Имеется даже несколько прецедентов – взять тех же оценщиков или нотариусов, создавших свои автономные Палаты.
Безусловно, государство так или иначе будет контролировать деятельность СРО, но все-таки при известной автономии. Кстати, в Германии, на самом деле, государство тоже небезучастно.
Почему нам не подходит американская или английская модели? Во-первых, в этих странах другое – прецедентное – право. Во-вторых, англосаксонская модель требует большой культуры. Замечу: регистрация архитекторов в Америке осуществляется государственным органом, который в свою очередь передал полномочия по аттестации Американскому институту архитекторов.
В Америке вообще самая сложная, запутанная и жесткая система лицензирования архитектурной деятельности. В то время как в нашей стране само понятие лицензий исключено из обихода архитекторов. У нас создана более мягкая модель допусков или – на юридическом языке – свидетельств о правоспособности. Правоспособность – это право выходить на рынок, выполнять в соответствии с договором определенные виды работ и – самое главное – нести за это материальную и уголовную ответственность.
М.Х. Какую бы модель мы ни старались скопировать, думаю, у нас всё пойдет по какому-то своему пути, по своему отечественному сценарию. Я, конечно, за максимальную профессиональную свободу и автономию, общество выиграло бы от этого, но сегодня власть и практически сросшийся с ней крупный бизнес это вряд ли допустят.
Мы уже привыкли к тому, что в руководстве государственных или муниципальных управленческих архитектурно-градостроительных инстанций трудно найти профессиональных архитекторов: по существу, градостроительная инициатива давно и практически полностью отобрана у профессионалов, возвращать ее архитекторам никто не собирается. Что толку, если на каких-то командных местах каким-то чудесным образом могут оказаться и вполне достойные люди и очень эффективные менеджеры, не имеющие никакого отношения к архитектуре ни по образованию, ни по менталитету – от них вряд ли следует ожидать что-либо разумное и позитивное для отечественного градостроительства.
3. Какова последовательность дальнейших действий по легитимизации Палаты архитекторов, встраиванию ее в структуру управления отраслью?

А.В. Согласно ФЗ№315 нам ничего не мешает создать Палату, объединиться, платить взносы. Другой вопрос – как это воспримут чиновники, экспертиза и прочие согласующие инстанции?
Архитекторы должны повышать квалификацию. Сегодня сама организация обеспечивает процедуру повышения квалификации и аттестации своих же членов. По моей инициативе в свое время мы выдавали квалификационные аттестаты, но с принятием поправок в Градкодекс и это заглохло.
В связи со вступлением в ВТО можно надеяться, что нас заставят жить по европейским правилам. Я верю, что существующая сегодня бюрократическая машина будет разрушена, и мы наконец-то доплывем до цивилизованной рыночной экономики. Нас заставят менять законодательство, в том числе и в сфере саморегулирования.
В.Л. Палата, формирующаяся или уже сформированная, не окажет никакого влияния на законодательство, скорее – наоборот. Вполне вероятно, что в том случае, если Палата архитекторов будет все-таки создана, наши законодатели вовсе махнут на нас рукой – мол, создавайте на добровольных началах десятки и сотни новых Палаток, торгуйте в них допусками или индульгенциями.
На основании ФЗ №315 это вполне можно сделать. Другой вопрос – с какой целью и на основании каких стандартов? К сожалению, этот вопрос наше законодательство не интересует. Зато он напрямую касается нас, если, конечно, мы хотим получить единые национальные стандарты архитектурной деятельности. Неважно, каким образом будет выстроена Палата – сверху или снизу, но она должна быть национальной. С этой точки зрения все потуги бежать впереди паровоза, создавая свою Палатку – бесперспективное занятие.
Если же такое желание непреодолимо, то Палату следует создавать как всероссийскую, имеющую представительства во всех регионах, с возможностью расширяться и открывать новые отделения. Это можно сделать уже на ближайшем съезде Союза архитекторов. Данная схема прорабатывается и юридически осуществима.
Но пока нет закона, и неясно, будет ли он вообще, создание Палаты мне представляется бессмысленным. При предполагаемой необязательности вступления в Палату система развалится. Вся трагедия современной России в том, что можно легко и просто не соблюдать закон – несоблюдение закона всегда оказывается куда выгоднее. Это начало системного кризиса управления.
Мое мнение таково: даже если закон будет принят, то он в принципе мало что изменит.
М.Х. Архитектура – это не столько профессия, сколько особый образ мысли, особый образ жизни. Архитектор, в отличие от менеджера, чиновника, бизнесмена-инвестора, бизнесмена-строителя, обязан предметно думать даже об отдаленном будущем и в известной степени отвечать за это будущее собственной профессиональной репутацией, местом в профессии. Архитектурное сообщество как бы находится в параллельном мире, оно достаточно замкнутое и отчасти закрытое: многое из того, что происходит внутри профессии, доподлинно известно только тем, кто в ней непосредственно находится. Архитекторы знают профессиональную цену друг другу, у них свой профессиональный рейтинг, свои герои, свои антигерои. Думаю, сегодня все управленческие конструкции, которые будут навязываться сверху, а не предлагаться к обсуждению, неизбежно вызовут какое-то отторжение, и вряд ли в глазах «свободолюбивого» архитектурного сообщества будут выглядеть убедительными и легитимными. Палата должна в известной степени стать и соединительным мостом, и альтернативой действующим и создающимся управленческим структурам, консолидируя все независимые творческие силы архитектурной профессии для непрерывного, сложного и конструктивного диалога с властью, бизнесом, обществом.