Малоэтажное vs многоэтажное — вечная дилемма?

Под эгидой научно-исследовательского центра «Неокономика» появилась статья Ирины Кротовой «Одноэтажная или многоэтажная Россия с точки зрения человека и экономики». Автор задается вопросом, каким должен быть идеальный город будущего, приводя заочную пикировку И.Варламова с А.Навальным. Первый выступает за широкую линейку городского жилья — от 8-9-этажных многоквартирных домов до таунхаусов, второй, опираясь на результаты социологических опросов (свыше половины наших сограждан предпочли бы жить в своем доме), ратует за развитие индивидуального жилищного строительства.

Вообще говоря, эта полемика восходит еще к началу ХХ в., эпохе распространения идеи городов-садов, затем в конце 1920-х гг. имела место дискуссия урбанистов и дезурбанистов, которую волевым образом прикрыли, но, несмотря на это, в советское время тумблер градостроительной политики переключался 7 (семь) раз — с малоэтажного строительства на многоэтажное и наоборот, послушно следуя раскачивавшемуся маятнику культуры. И каждый раз в основе директивного решения о смене галса лежали экономические обоснования — рентабельнее оказывался то многоэтажный, то малоэтажный дом. Были даже персонажи, которые за жизнь успевали по нескольку раз опровергнуть самих себя. В результате корректировались нормативная база и граддокументация, включая генпланы городов, под застройку той или иной этажности, спешно перестраивался проектно-строительный комплекс, разворачивалась работа над типовыми проектами — то много-, то малоэтажных жилых домов, признававшихся на данном историческом этапе правильными и прогрессивными.

В XXI в. этот вопрос вновь встал ребром — с начала 2000-х гг. активно обсуждается модель футурополисной урбанизации (Ю.Крупнов, М.Калашников и др.), а в 2010-е гг. агломерационный прессинг со стороны ультралибералов (А.Кудрин, Э.Набиуллина, С.Собянин и др.) выводит эту заведомо мнимую альтернативу в центр общественного дискурса.

Автор статьи подхватывает эту тему, приводя любопытные исторические факты. Так, она обращается к истории расселения казачества с его известной парой «станица — хутор». «Станица как макросистема объединяла входящие в станичный юрт хутора. Хутора образовывали 5-6 казачьих семейств, как правило, родственных, сперва вблизи станицы, а потом на удалении. На хуторе жили с ранней весны до поздней осени, на зиму возвращались в станицу, а спустя годы обосновывались на хуторе постоянно».

Аналогичная бинарная расселенческая модель характерна для жизни российского дворянства. Зиму они проводили в городах, а с весны до осени проживали в имениях, которые в московском регионе получили название «Подмосковная».

И.Кротова подробно останавливается на экономическом, точнее — неокономическом аспекте. По П.Кругману, городские агломерации продуктивнее других пространств, возможно, отсюда то самое кудринское присягание модели агломерации. Согласно неокономическим воззрениям, также именно городская плотность населения обеспечивает высокий уровень разделения труда, повышение его производительности и экономический рост.

«Значит ли это, что население России обречено на массовую многоэтажную застройку?» — задается вопросом автор. И отвечает: наиболее оптимальной в условиях России оказывается модель «городская квартира плюс дача». Тем самым солидаризируясь с известным градостроителем А.Кривовым, который давно говорит о предпочтительности в российских условиях жизни на два дома. По мнению И.Кротовой, «городская застройка должна быть смешанная… — таунхаусы, двухэтажные, пятиэтажные и даже девятиэтажные дома, а мечта об индивидуальном доме реализуется в виде дачного, коттеджного строительства».

Она отдает отчет, что данная схема неидеальная — хотя бы в связи с повышенной нагрузкой на транспортную инфраструктуру. «И тем не менее эта система складывалась в России исторически, под влиянием сезонности климата (зима-лето)». По сути, автор, несмотря на принадлежность к экономической школе, выдвигает на первый план социокультурные приоритеты.

В заключение И.Кротова формулирует основные положения градостроительной политики — с опорой на приводимые ею исторические аргументы. В том числе — ограничение этажности застройки 8-9-ю этажами, поощрение смешанной застройки, под которой она понимает широкую типологическую палитру, стимулирование застройщиков к развитию социальной инфраструктуры. Тем самым создается человекоразмерная городская среда, и в то же время достигается плотность населения на достаточном для роста экономики уровне. Также, по ее мнению, целесообразно создавать стимулы, поощряющие аренду дач, что могло бы повысить мобильность населения.

Солидаризируясь с автором относительно основных положений сформулированной ею проактивной градостроительной политики, заметим, что, несмотря на ее взвешенность и сбалансированность, раскачивание маятника культуры, а соответственно — изменения ценностного отношения к малоэтажному и многоэтажному жилому дому — никто не отменял. Этот циклический процесс, очевидно, является константой, так же как и механизм модных смен — по крайней мере, в массовом обществе, в котором нам довелось жить…

За 70 лет советской власти налицо семь шараханий из стороны в сторону — от мало- к многоэтажному дому и обратно.

Дисфункции, возникающие в критических точках.