Линейный город — пятый подход к снаряду

В сети появилась статья К.Бударина «Город-линия — это айфон, растянутый на 170 километров. Что не так с идеей The Line», посвященная недавно обнародованному принцем Мухаммедом ибн Салман Аль Саудом проекту города, который должен появиться на севере Саудовской Аравии, в провинции Табук. Под него была выделена особая экономическая зона NEOM, предполагающая известные налоговые послабления.

На фото: Линейный город The Line. Птичка.
Источник: designboom

The Line — это 170-километровая линейная структура, по факту создаваемая единовременно. В широко заявленном проекте перебраны едва ли не все модные инновации, которые сейчас на слуху. Так, вся транспортная инфраструктура оказывается упрятанной под землю и управляемой искусственным интеллектом, при этом, в отсутствие улично-дорожной сети, из одного конца города в другой можно будет добраться за 20 минут. Под землю также уведены и сервисные функции — в этой связи К.Бударин вспоминает, как это устроено в парках развлечений У.Диснея. То есть земная поверхность оказывается в полном владении пешеходов. Другая декларируемая фишка — возобновляемые источники энергии, при том что город находится в окружении нетронутой и охраняемой природы.

Анализируя поток ассоциаций, которые вызывает проект, автор останавливается на сюите скульптур Р.Серра East-West/West-East, расставленных в той же линейной логике по катарской пустыне.

Также К.Бударин акцентирует проектность нового города, отсылающую к градостроительному жесту в его советском понимании. The Line не предполагает суммирования воль и профессиональных усилий отдельных застройщиков. С его слов, «есть какая-то злая ирония в том, что градостроительный флаг социалистических правительств подобрала абсолютная монархия».

Автор предпринимает блиц-экскурс в историю советского конструктивизма, останавливаясь на эпизоде, связанном с развитием идей линейного города, в частности, с деятельностью Н.Милютина. Он перебрасывает мостик между историей и современностью: «Если Милютина интересовало прежде всего устройство промышленности, расселение рабочих, то принц фокусируется на безопасности и потребительских качествах города. Принца не устраивает то, что города уничтожают природу, а горожане проводят свою жизнь в пробках». К.Бударин продолжает сопоставление: перед Милютиным стояла проблема расселения рабочих, тогда как The Line решал проблему качества жизни среднего класса. «В мире The Line нет разделения между домом и работой. Кроме того, утопия The Line ставит не столько на архитектуру, сколько на цифровые технологии и искусственный интеллект».

Нельзя не заметить, что при этом автор оставляет за скобками ряд важных исторических сюжетов, связанных с обращением к идеям линейных городов в конце XIX в., в 1960-е гг., на рубеже XX-XXI вв. 1880-е гг. — Сориа-и-Мата не только формулирует, но и реализует идею линейных городов под Мадридом. Эпоха выплеска футурологической мысли 1960-х — Доксиадис, «Аркизум», «Суперстудио», в Советском Союзе — прозрения НЭРовцев, строительство линейного города Пущино-на-Оке и др. Если говорить о недавнем времени, то достаточно упомянуть концепцию «Сибстрима» И.Лежавы, М.Шубенкова, М.Хазанова или трансконтинентальный линейный город В.Даккета, связывающий Москву и Нью-Йорк. Таким образом, The Line — это, как минимум, пятый по счету подход к снаряду.

К.Бударин склонен трактовать проект The Line в контексте актуальной дигитальной культуры. «Презентующий его принц — скорее Стив Джобс, чем Ле Корбюзье… The Line нарочито отказывает себе в пластике, здесь нет акцентов, динамики. Это айфон, растянутый на 170 километров».

Он вспоминает, что компания Apple с подачи Н.Фостера строит штаб-квартиру в виде здания-кольца. «Цифровая экономика учит, что мир состоит из нулей и единиц. У нуля штаб-квартиры Apple появилась единица The Line», — такое неожиданное сближение архитектуры и IT-технологий предлагает К.Бударин.

К.Бударин вспоминает книгу Р. де Граафа «Четыре стены и крыша», а именно — умозаключение автора, что сегодня архитектор все больше выполняет функции маркетолога. Он проецирует свое наблюдение на контекст современного Дубая, приходя к выводу, что «для проекта в пустыне нет никаких оснований, кроме рыночных». Вот в столице Саудовской Аравии Эр-Рияде с его 7,5-миллионным населением отсутствие метро порождает множество проблем, связанных с мобильностью, доступностью и т.п. В то время как в The Line эти проблемы оказываются надуманными, если не высосанными из пальца. По словам автора, этот проект «закрывает глаза на настоящее, чтобы заглянуть в будущее. The Line — гринфилд-утопия, рекламный буклет, написанный на языке гаджетов и цифровой экономики».

В заключение, по-видимому, под воздействием активно дискутируемых сегодня мондиалистских откровений К.Шваба и Ж.Аттали, автор неожиданно обнажает в общем являющуюся секретом полишинеля социальную адресность нового мегапроекта: «Надо полагать, что в это будущее позовут не всех»…

Линейный город The Line. Разрез – транспортная инфраструктура и сервисное обслуживание располагаются под землей. Изображение: NEOM