Расселенческая политика оголения территорий — кейс Красноярска

На канале «Рубеж» появилось интервью с депутатом Красноярского городского совета И. Гриневым «Очищение территории от избыточного населения», в котором он рассматривает процессы стягивания населения в агломерации с последующим переездом наиболее активной его части в крупнейшие города на европейской территории страны как реализуемый сегодня американский проект, публично озвученный еще в начале 2000-х гг.

Начинает он, правда, с других любопытных сюжетов: 1) фактического подвешивания территории Сибири на ниточку Транссиба, проходящего по территории Омской области через бутылочное горлышко к северу от Петропавловской области Казахстана, которое имеет ширину не более 80 км (севернее начинаются болота), 2) застраивания в начале 2010-х гг. острова Русский под площадку саммита АТС, впоследствии — комплекс ДВФУ, который из столетия в столетие являлся важнейшей в стратегическом отношении крепостью — форпостом России на Дальнем Востоке.

Отправной точкой размышлений И. Гринева послужила книга американского автора Ф. Хилл «Проклятие Сибири» 2003 г. — в русском переводе «Бремя Сибири» (2007 г.). Исследовательница настаивает на принципиальной невозможности проживания в природно-климатических условиях Сибири, приводя данные по температуре на душу населения (-11 градусов), стратегической ошибочности строительства здесь городов и развития производственных мощностей, чему с большим трудом положил приход к власти неолибералов в начале 1990-х гг. Она трактует территорию Сибири как terra nullius — ничейную землю, которая должна отойти прогрессивному человечеству, превратившись в особо охраняемую территорию под протекторатом ООН. Что, кстати, оказывается созвучным давнишним построениям российского географа Б. Родомана с его понятием заповедной территории, находящейся в общечеловеческом пользовании. Говорится также о необходимости концентрации населения Сибири в отдельных агломерациях с отъездом молодежи в более благоприятные условия европейской части РФ и последующим естественным ходом вещей.

И. Гринев показывает, что именно это сегодня и происходит — и не только в Красноярском крае. Так, если в позднесоветское время в Красноярске проживала четверть населения края, то сегодня уже половина. Более того, он приводит кейс Бодайбо, городка в 1000 км к северо-востоку от Иркутска, основанного во второй половине XIX в., одного из важнейших центров золотодобывающей промышленности. Еще в 1990 г. численность населения города была порядка 20 тыс., сегодня — около 8-ми. Благодаря построенной ГЭС местные жители умудрялись выращивать в суровых условиях Восточной Сибири виноград (!). Так вот, сегодня городской администрацией железной рукой проводится политика выживания исконного населения — местные не могут устроиться на работу, на которую принимают строго вахтовиков.

Как полагает автор, англосаксонская практика стратегирования имеет свойство превентивного декларирования и прокачивания основных позиций в информационно-общественном поле в аккурат за пару десятилетий до прописанной в проекте реализации (в данном случае отошлем к трудам В. Шегалова). Красноярский край — показательный пример такой двухходовки. По Бодайбо просто нет соответствующего материала, в данном случае наши партнеры предусмотрительно не засветились.

У И. Гринева нет рецепта относительно того, что же делать. Он — единственный, кто в 2019 г. проголосовал против генплана развития Красноярска до 2030 г., который по факту является проводником и триггером расселенческой политики дальнейшего опустынивания территории края, гиперконцентрации демографических ресурсов в одной точке — с последующим оттоком в известном направлении. Он указывает на угрозы и риски подобного скопления людей в условиях централизованных систем жизнеобеспечения.

Остается скрупулезно вести поименные списки активистов и исполнителей. Они непременно скоро понадобятся…

На фото: Игорь Гринев / dela. ru