ОТ ПОСТ- К МЕТАМОДЕРНИЗМУ? К 75-летию Сергея Сошникова

Интервью с почётным архитектором России, членом экспертного совета при губернаторе Липецкой области и членом коллегии по этике Союза архитекторов России Сергеем Сошниковым, приуроченное к его юбилею, подготовила член-корреспондент Российской академии художеств Татьяна Нечаева.

— Сергей, вы родились в столице Центрального Казахстана — Караганде учились и преподавали архитектуру в столице Центральной Сибири — Новосибирске, 38-ой год работаете в жемчужине Центрального Черноземья — Липецке и создал здесь в своё время архитектурную мастерскую «ЦЕНТР». Играет ли понятие «ЦЕНТР» и его производные какую-либо знаковую роль в вашей жизни?
— С.Сошников Никогда не задумывался об этом, но чувствую хорошую подготовку к интервью. Да, я родился в 1949 году в морге города Караганды. Точнее, в одноэтажном бараке, который впоследствии перепрофилировали в морг, что, наверное, весьма символично.

— Что повлияло на ваш выбор архитектурной профессии? Ведь известно, что в вашем роду не встречались представители этой творческой сферы, и начало архитектурной династии Сошников/Аристовы было положено именно вами?
— С.Сошников В чём я уверен, так это в том, что вся жизнь человека предопределена до мельчайших подробностей. И эту уверенность вселил в меня встретившийся мне в новосибирском Академгородке парнишка-экстрасенс из глухого сибирского села, который буквально с порога абсолютно точно в деталях предсказал всем моим приехавшим поступать на математический факультет новосибирского университета одноклассникам их ближайшее будущее. А когда очередь дошла до меня, он удивлённо воскликнул: «А ты тут чего делаешь? Ты же должен поступать на архитектурный!». Мы прозвали его «Вова-телепат», но никто, к сожалению, не запомнил его фамилии, хотя жили с ним в одной комнате университетского кампуса и общались с этим удивительным человеком довольно продолжительное время. Так что в Книге Судьбы моя профессия была оговорена заранее.

— Но ведь, наверное, этой судьбоносной встрече с молодым сибирским оракулом что-то предшествовало. Что подтолкнуло юношу из сугубо шахтёрской семьи выйти на неведанную до сели стезю архитектуры?
— С.Сошников Да, мой дед Максим Алексеевич Сошников, командовавший в гражданскую войну партизанским отрядом из шахтёров и красным бронепоездом «Гром», был основателем горноспасательного дела на территории всего Казахстана, а отец, чемпион Казахстана по боксу в тяжёлом весе всю жизнь проработал горным инженером маркшейдером на шахтах Карагандинского угольного бассейна.

Вообще я обычно предпочитаю рассказывать, что начал свою профориентацию со статей на букву «А» в «Большой советской энциклопедии»: агроном, астроном, археолог, архитектор… Астрономического кружка в нашем городском Дворце пионеров почему-то не оказалось. Хотя это был, чуть ли не единственный предмет, по которому у меня были исключительно отличные оценки. И я, будучи девятиклассником, даже победил в споре известного отечественного учёного профессора Абрама Моисеевича Свядоща, доказав ему, что ударение в слове «астроном» делается на втором слоге (правда, с оговоркой, что эта историческая версия сохранилась по сей день преимущественно в профессиональном общении представителей профессии звездочётов). В агрономическом кружке мне сразу не понравилось. На первом же занятии заставили скатывать какие-то шарики из чернозёма. И пока я этим занимался, археологи всей своей секцией уехали на раскопки. Так что мне ничего другого не оставалось, как податься в архитекторы. Не читать же всю объёмную советскую энциклопедию? Как говаривал Василий Шукшин: «Уж очень эта толстая книга!».

— Естественно, напрашивается вопрос, кто были вашими учителями в освоении такой сложной и многогранной профессии, как архитектура?
— С.Сошников Да, архитектура, как и медицина, являются двумя наиболее сложными науками, которым во всём мире не учат заочно. Да и принятый в России стандарт этой профессии предполагает 6-7 лет учёбы и не менее 8-и лет практики, после чего, сдав соответствующий экзамен, архитектор, может быть включён в национальный реестр, что даёт право претендовать на самостоятельную творческую деятельность и возможность занимать руководящие должности в органах архитектуры и градостроительства.

Ну а с учителями мне повезло как в годы учёбы, так и в архитектурной и педагогической практике. Общение в период преподавания на архитектурном факультете Новосибирского инженерно-строительного института (Сибстрина) с таким корифеем отечественного конструктивизма, как Николай Сергеевич Кузьмин, равно как и работа под руководством легендарного архитектора и градостроителя Станислава Ильича Мордвинцева, безусловно, стоят нескольких лет профессиональной учёбы.

Не буду оригинальной — ведь наиболее часто задаваемый архитекторам вопрос: «С каким стилистическим или художественно-философским направлением в зодчестве вы ассоциируете своё творчество?»
— С.Сошников Обычно такой вопрос является вторым по популярности. Во-первых, все всегда хотят узнать, какие предполагаются изменения окружающей архитектурной среды непосредственного у места его обитания. Что, конечно, вполне естественно. Что же касается генезиса моей архитектурной парадигмы, то это вопрос, хотелось бы переадресовать архитектурным критикам, но ввиду отсутствия таковых я уже много лет сам пытаюсь разобраться в извилистых путях и направлениях как мирового, так и отечественного зодчества.

В этом году исполнилось 92 года предложенному И.В.Сталиным методу социалистического реализма, который почти 60 лет господствовал в СССР. И за эти долгие десятилетия так никому и не удалось понять, как можно натянуть на условный «архитектурный глобус» эту идеологему и применить к архитектуре положение о дисциплине, «социалистической по форме и реалистической по содержанию». Известный своей скупостью академик архитектуры Алексей Щусев говорил: «Я готов отдать свое месячное жалованье тому, кто мне объяснит, что такое соцреализм в архитектуре». Помнится, что даже и я пытался внести какую-то ясность в эту проблему, отметившись статьёй в «Строительной газете» о роли социалистического реализма в синтезе монументального искусства и архитектуры. (Что, очевидно, и принесло мне победу в объявленном администрацией Липецка в 1986 году всесоюзном конкурсе на замещение должности Главного художника города Липецка, так как это объявление было опубликовано в этом же номере всесоюзной газеты).

О тенденциях развития мирового зодчества нам удавалось узнавать в ту пору лишь из критических статей, обличающих пороки капиталистической архитектуры тлетворного Запада. Хотя такой критики удостаивались и наши отечественные коллеги — буревестники грядущих в архитектуре перемен. Это в первую очередь много построивший в Липецке, замечательный российский архитектор Евгений Попов. В 1990-е гг. по проекту, который он создал и реализовал в рекордно короткие сроки в городе Караганде вместе с соратниками Владимиром Вюстом и Владимиром Троценко, была возведена гостиница «Чайка», наделавшая в архитектурных кругах много шуму. Причём тайминг, отведённый на весь процесс строительства, был настолько коротким, что проект не успевал пройти необходимую в обычных случаях процедуру согласования, и здание строилось прямо «с листа». Что и позволило реализовать тогда эту, одну из первых в СССР, чуждую соцреализму постмодернистскую постройку. Эта история, наверное, заслуживает отдельной публикации, тем более что живы и относительно здоровы её непосредственные участники.

Здесь прозвучало понятие «постмодернизм». Хотелось бы осветить это культурно-философское явление поподробнее. Оно уже многие годы, как говорится, на слуху, но внятного определения его сущности найти до сих пор не так просто.
— С.Сошников Наивно надеяться, что я, обладающий философскими познаниями в пределах кандидатского минимума, смогу раскрыть полную суть и природу постмодернизма, тогда как даже его создатели, плеяда современных французских философов, не смогли этого прояснить до конца и в настоящее время всячески открещиваются от своего детища. И так поступают не только они. Даже самые очевидные представители постмодернизма в архитектуре, с которыми мне довелось общаться или писать об их творчестве, как правило, категорически отрицают свою причастность к этому направлению. Так, например основавший вместе с Рикардо Бофиллом всемирно знаменитое испанское бюро «Тальер де аркитектура», Мануэль Нуньес-Яновский объяснял мне это своей нелюбовью ко всему американскому, считая — не без оснований, что именно обитающие в США представители нашей профессии подвели теоретическую основу под архитектуру постмодерна. А не менее знаменитый швейцарский зодчий Марио Ботта позиционирует себя не постмодернистом, а представителем некой новой античности в архитектуре. Похожая ситуация сложилась, как и у композиторов, так и в литературном сообществе.

Нечто подобное происходило в конце XIX века в среде французских художников, упорно не желавших называться импрессионистами. Возможно, что такая болезненная реакция на попытку их классифицировать или препарировать, как насекомых, расценивается представителями большинства свободных профессий как некое насилие над личностью.

Насколько я понимаю, вы не принадлежите к этой неопределившейся категории творческих личностей и не отказываетесь от своей приверженности постмодерну?
— С.Сошников Совершенно верно. И я объясню почему. Переведённая на русский язык в 1985 году и выдержавшая 7 переизданий книга влиятельного британского теоретика архитектуры Чарльза Дженкса «Язык архитектуры постмодернизма» буквально перевернула уже набившую всем оскомину парадигму рутинного модернизма, к тому же приправленного в СССР нравоучительными сентенциями соцреализма. Постмодернизм открыл перед российскими зодчими совершенно новое «окно возможностей». Так была поднята на щит порицаемая ранее как смешение стилей эклектика. Отныне не возбранялось прямое цитирование и реминисценции с использованием отдельных элементов или целых фрагментов известных и популярных архитектурных произведений. Творческое и даже иной раз парадоксальное переосмысление отвергаемой прежде модернизмом классики и академических традиций открывало путь к новым новаторским открытиям. Двойное аллегорическое кодирование превращало архитектуру в объект, учитывающий восприятие не только рядового неподготовленного адресата, но и реакцию просвещённого интеллектуала. На архитектурную сцену приглашались такие неведомые ей ранее качества, как деконструкция, коллаж, ирония и даже пародия. Да и общая театрализация архитектурной среды привносила совершенно новое качество в формирование и гармонизацию как общественных и жилых пространств, так и сценарии жизни их обитателей.

— Вы перечислили массу достоинств, присущих, по вашему мнению, постмодернизму. Но есть ведь наверняка и недостатки. Так не видите ли вы опасности скатиться в откровенный китч, используя в своём творческом арсенале архитектора-постмодерниста пародийность и парадоксальность?
— С.Сошников Во всём должно присутствовать чувство меры, уместности и гражданской ответственности, чтобы не пуститься в какие-то крайности. И работы таких известных коллег, как Андрей Боков, Сергей Ткаченко, Майкл Грейвс, Мануэль Нуньес-Яновский, Марио Ботта и Фрэнк Гери, как и многих других замечательных архитекторов, безусловно, являются тому подтверждением. Ведь архитектура в отличие от всех других искусств наделена мощной утилитарной составляющей. И никто не станет финансировать дорогостоящее строительство жилых или общественных зданий, не способных выполнять предназначенную им функцию ради удовлетворения творческого эго пусть даже и самого талантливого архитектора.

— Какие, на ваш взгляд, наиболее интересные объекты были построены в нашем регионе до вашего переезда в Липецк?
— С.Сошников Липецкая область на удивление богата не только произведениями Константина Тона и Ивана Машкова, но и постройками таких очевидных предвестников постмодерна, как последователи великого Андреа Палладио — Василий Баженов и Николай Львов. И неважно, что зачастую приписываемые им постройки не имеют пока документального подтверждения. Здесь для пытливых исследователей как раз и открываются необозримые перспективы для новых замечательных открытий.

А из наших современников необходимо отметить в первую очередь оригинальные постройки бескомпромиссного борца за возращение Архитектуре присущего ей статуса — Геннадия Александрова. Я застал в 1987 году завершение строительства по его проекту здания липецкого аэровокзала, который сейчас под видом капитального ремонта подвергается радикальной реконструкции без обсуждения с архитектурным сообществом и ведома наследников автора.

— Нашли ли вы в Липецке приверженцев или даже соратников взятого вами на вооружение постмодернизма?
— С.Сошников Да, наши, к сожалению, рано ушедшие коллеги Игорь Сорокин и Павел Зарубин проявляли явный интерес к этому направлению в архитектуре. Ну а с Сергеем Высоцким мы совместно разработали проект Липецкого открытого бювета старейшего городского курорта с мраморными фонтанчиками, выполненными по эскизам Златы Аристовой.

Впоследствии Сергей Высоцкий принял участие и в разработке инженерных разделов пирамидального бювета Липецких минеральных вод, проект которого был удостоен специального диплома международного конкурса «Золотой Трезини». В этом проекте были воплощены такие постулаты постмодернизма, как цитирование, интерпретация исторических форм, двойное кодирование и аллегория. Так, пятнадцатиметровая арка в виде палладианского окна представляет собой символический профиль — в натуральную его величину — утраченного в 1924 году деревянного бювета, построенного по проекту архитектора А.Ф. Славинского в 1824 году. Который в свою очередь напоминал своим объёмно-планировочным решением знаменитую виллу Ротонда Андреа Палладио. А стеклянная пирамида является не только напоминанием об изначальном навесе в виде шатра над источником целебной воды, но и способствует усилению её врачующих свойств и предохраняет от замерзания. В художественном наполнении интерьера бювета доминирует фигура императора Петра Великого, выполненная из цветного металла липецким художником Дмитрием Неустроевым по мотивам известной скульптуры Марка Антокольского. Эта ставшая популярной достопримечательностью города Липецка небольшая постройка демонстрирует, что именно в архитектуре как в искусстве строить по законам красоты наиболее зримо, наглядно и материально проявляются все основополагающие качества такого направления, как постмодерн.

— Ловлю вас на слове и предлагаю проиллюстрировать это на примере и других ваших построек постмодернистского периода. Какое из построенных по вашим проектам, здание является самым постмодернистским?
— С.Сошников Безусловно, самой значимой нашей постмодернистской постройкой, изображение которой обошли многие архитектурные журналы и были представленных на выставках не только в России, но и за рубежом, является шумозащитный и шумозащищённый жилой комплекс на улице Московской в Липецке. Президент Союза архитекторов России Юрий Петрович Гнедовский, будучи в нашем областном центре, проявил к этому необычному уникальному объекту неподдельный интерес и был удивлён, что он не был представлен к каким-либо значимым государственным наградам. На самом деле наши московские коллеги пытались выдвигать эту постройку на Государственную премию, но опоздали с регламентированными её положением сроками. Тем не менее жюри межрегионального архитектурного смотра-конкурса под руководством преемника Ю.П. Гнедовского — Андрея Владимировича Бокова, ныне возглавляющего Московское отделение Международной академии архитектуры, признало эту жилую постройку лучшей в Черноземье за последние десятилетия. В ней как раз и воплотились все основные характерные принципы постмодерна.

— И каких критериев вы придерживались в этой работе?
— С.Сошников Поскольку была поставлена задача построить многоэтажный жилой комплекс на границе жилой застройки и промышленной зоны у активной транспортной магистрали с трамвайной линией, обеспечив при этом комфортные условия и защиту от шума и вибрации для проживающих, все наши поиски в первую очередь были направлены на то, как это сделать сугубо архитектурными средствами, не прибегая к каким-либо дорогостоящим техническим ухищрениям. Нам удалось выйти на очень чёткое планировочное новаторское решение, когда пять десятиэтажных секций, представляющих собой в плане трилистник, были обращены окнами всех своих жилых помещений на солнечную сторону в утопающий в зелени двор, а на обращённом к автомагистрали северном фасаде остались лишь маленькие квадратные окна лестничных узлов и прихожих отдельных квартир. Это позволило создать вдоль северного фасада здания хозяйственно-транспортный двор, отгороженный от трамвайных путей пятью блоками гаражей для личного автотранспорта жителей комплекса. Эти гаражи образовали своеобразный шумозащитный экран для жилой части комплекса. Гаражи были размещены и на первом этаже всех пяти жилых блок-секций. В этот же внутренний двор были обращены и проёмы мусорокамер. Эксплуатируемая кровля сблокированных гаражей запроектирована с учётом заезда тяжёлых пожарных машин, так как на момент строительства этого десятиэтажного комплекса парк пожарных машин города Липецка располагал выдвижными лестницами, достающими лишь до окон девятого этажа. Так что мы вместе с пожарными вычислили необходимое расстояние с учетом угла наклона лестниц, и проблема эвакуации жителей была успешно решена. Поскольку в Липецке сложилась традиция использования гаражей не только для хранения личных автомобилей, но и запасов, выращенных на садовых участках фруктов и овощей, все эти строения были запроектированы с подвалами, чьи стены позволили нейтрализовать передачу вибрации от проходящего транспорта на жилую часть комплекса. Необходимо отметить, что всё вышеперечисленное способствует шумозащищенности обитателей самого жилого комплекса. Кроме того, десятиэтажное здание является в то же время шумозащитным экраном для домов и дворовых пространств всего прилегающего к жилому комплексу с южной стороны жилого квартала. Замеры уровня шума в жилых помещениях построенного по нашему проекту многоэтажного жилого комплекса, которые произвели городские санитарные службы, полностью подтвердили эффективность заложенных нами архитектурных решений. Можно ещё долго утомлять читателей, описывая заложенные в этот проект новаторские по тем временам решения, как, например, двор без машин.

— Да, согласна, что стоит перейти к вопросу — а что же в этом шумозащитном жилом комплексе такого, что позволяет отнести его к выдающимся постмодернистским постройкам? Ведь, насколько я знаю, посмотреть на это необычное сооружение привозят даже студентов-архитекторов из Воронежа.
— С.Сошников В принципе надеть на то рациональное объёмно-планировочное решение, которое я описал выше, было возможно любую архитектурную одежду. Но нам показалось, что она должна быть, во-первых, достаточно адресной, поскольку этот жилой комплекс расположен на улице Московской, ведущей в столицу нашей страны. А во-вторых, достаточно монументальной, так как это протяженное здание является своеобразной городской стеной, отделяющей и обеспечивающей защиту сложившейся жилой застройки от агрессивного влияния промышленно-коммунальной зоны. Сначала мы предполагали, что все пять секций, образующих ритмический ряд уличного фасада, должны быть предельно одинаковыми, но потом всё же решили, с целью избежать повторения казусных ситуаций, замечательно представленных в известном фильме Эльдара Рязанова, добавить секциям некоторой узнаваемости, усилившей коммуникативную роль всей архитектуры комплекса. Так появилась идея снабдить парапетное завершение каждой из пяти секций отсылкой к силуэтному решению теремов дворца отца Петра I царя Алексея Михайловича в Коломенском, построенного в 1666–1671 годах по проекту архитекторов Семёна Петрова и Ивана Михайлова. Это было сооружение, состоявшее из 26 соединённых друг с другом теремов. Высота отдельных построек достигала 30 метров. Такой вот получился архитектурный квест. Что же касается образного решения уличного фасада, то мы сошлись на том, что здесь в данной ситуации будет уместно использовать характерные приёмы из арсенала знаменитого своими яркими монументальными постмодернисткими постройками архитектора Майкла Грейвса. Суть его творческого метода состоит в наложении на практически плоский фасад фрактальной сетки, состоящей из квадратиков, с помощью которых, используя пропорции золотого сечения, американский архитектор изображает некую фантастическую архитектуру из узнаваемых, но гипертрофированных архитектурных деталей. Так у нас появились подобия колонн с базами, капителями и каннелюрами, а также плоские арки и портики. И всё это с помощью квадратных окошечек и имитирующих их серых квадратных ниш. Чтобы придать фактически отдельно стоящим от жилого дома гаражам статус пристроенных и расчленённых на блоки, нам пригодились такие элементы из арсенала готики, как контрфорсы. Характерно, что такие сведущие в зарубежной архитектуре люди, как, например, профессора Московского архитектурного института или члены Международной академии архитектуры, впервые увидев изображение нашего шумозащитного жилого комплекса, в один голос удивлённо восклицали: «Так это же настоящий Майкл Грейвс!». Ну а дворовые фасады получились сами собой максимально стеклянными — как бинарная оппозиция глухим фасадам, обращенным к шумной неприветливой улице. Обычно постмодернистскую архитектуру критикуют за то, что в ней преобладает образное начало в ущерб утилитарным качествам постройки. Реализованный проект нашего шумозащитного комплекса является ярким опровержением этого утверждения. Здесь функция и форма нашли своё гармоничное сочетание.

Считаете ли вы, что полностью отдали дань постмодернизму и если да, то в каком направлении эволюционирует ваше творчество?
— С.Сошников Возможно, архитектурные критики отнесут когда-нибудь этот архитектурный объект к постройкам, характерным для метамодерна. Произведения этого набирающего ныне силу художественного направления, как правило, формируются под влиянием осцилляции или раскачивания условного творческого маятника между модернизмом и постмодернизмом. Я склоняюсь к тем культурфилософским положениям, которые предрекают метамодерну занять своё место в качестве следующего за постмодернизмом периода постмодерной эпохи. А сама постмодерная эпоха, как и её предшественники — модерность и средневековье — может продлиться столетия. Так что на наш век её точно хватит.

В подходе к вопросу периодизации всемирной истории у историков и искусствоведов встречается много разночтений. Какой позиции вы придерживаетесь?
— С.Сошников Думаю, что правы те, кто делит сегодня всю историю на 4 основные эпохи: Античность (Древность), Средние века (Средневековье), Новое время (Модерность) и Постмодерность. В свою очередь в эпоху Модерна входят такие периоды, как Ренессанс, Реформация, Барокко, Классицизм, Романтизм, Реализм и Модернизм. А эпоха Посмодерна, как я уже сказал, включает в себя этапы Постмодернизма и Метамодернизма. Примерно такую схему предлагает российский философ профессор Михаил Эпштейн с той только разницей, что на месте метамодернизма он видит некий Постпостмодернизм с иной начальной приставкой к слову «модернизм».

Похоже, что мы слишком углубились в теорию формирования периодов, но без этого пытливым читателям будет трудно определить и осознать, где же мы все сейчас находимся, и с какими историческими вызовами мы столкнемся в ближайшем будущем…

200-квартирный шумозащитный жилой комплекс на улице Московской в Липецке. Архит. С.А.Сошников, Ю.А. Аристов, З.С. Аристова, С.Г. Кулагина. 2000 г. Фото С.А.Сошников. 

Бювет Липецких минеральных вод в Нижнем парке Липецка. Архит. С.А. Сошников. Проектирование — 1991 г. Построен в 2020 г. Фото С.А.Сошников.