Общество

Норма или фантасмагория?

Начиная с 1980-х гг. мы во многих работах показали, что одним из латентных движителей русской архитектуры и градостроительства является бинарность русского сознания. Особенно отчетливо это ее свойство проступает с распространением феномена массового общества, с начала ХХ в. по наши дни, что, прежде всего, проявляется в динамике стилистических смен.

Неоклассика и неорусский стиль предреволюционных лет сменяет конструктивизм. В 1930-1950-е гг. он уступает место ар-деко и неоклассике, на смену которым в конце 1950-х — 1960-е гг. приходит советский модернизм. Закономерным итогом обращения к истории в 1970-1980-е гг., на корню душившегося тогдашними строительными властями, становится постмодернистская инвазия конца 1980-х-1990-х гг., получившая кличку «лужковский стиль».

С лабораторной чистотой те же самые процессы прослеживаются на примере выбора этажности жилой застройки. В советское время имело место 7-кратное переключение тумблера от малоэтажного к многоэтажному дому и наоборот.

Начиная с 1990-х гг. это «подспудное» действие реактора культуры распространяется уже на дисциплинарную сферу профессии — достаточно вспомнить небрежение к градостроительству и территориальному планированию в 1990-2000-е гг. и возрождение профессии градостроителя с начала 2010-х гг. Эстафетная палочка передается от урбанистики, понимаемой как благоустройство общественных пространств, к градостроительству и — далее — к территориальному планированию и расселению.

Было показано, что за этим механизмом бинарности русской культуры, или ее инверсивным характером / тернарности западной культуры, или наличием медиационного «движка», стоит ряд фундаментальных оснований, восходящих к первому тысячелетию нашей эры. Особое внимание было уделено: 1) исхождению Святого духа от Отца в первом случае, и от Отца и Сына — во втором, или филиокве, и 2) эсхатологическим структурам: Раю и Аду в православной традиции, и Раю — Аду — Чистилищу в католической.

Эту бинарность отечественной культуры, равно как и тернарность западной, можно рассматривать как социокультурную константу — вслед за естественнонаучными постоянными: ускорением свободного падения, числом «пи» и числом Авогадро.

Именно по этой причине упования Ю.Лотмана и А.Ахиезера конца 1980-х гг. на цивилизационный сдвиг, вестернизацию русской культуры, превращение бинарности в тернарность и возникновение в рамках инверсивной логики медиационного механизма оказались тщетными, и оба замечательных ученых в скором времени отказались от «ошибок юности»: первый — перед своим уходом, в начале 1990-х гг., второй — в конце 1990-х — начале 2000-х гг., также незадолго до своей кончины.

Тектонический слом, в котором весь мир, в том числе русская культура, оказались в 2020-е гг., артикулирует, выводит под свет юпитеров свойственную последней двоичность. Столь очевидно проявленную в непримиримости идеологических позиций патриотического и неолиберального политических лагерей, шедшей по нарастающей с начала 2000-х гг.

И даже внутри одного профессионального сообщества мы можем видеть эту несоотносимость, по сути, герметичность представлений и точек зрения. В качестве примера приведем собранные и обнародованные в последнее время высказывания видных деятелей консервативного крыла русской мысли — С.Переслегина, А.Дугина и А.Проханова. В отличие от ерничающего по этому поводу А.Несмияна мы придерживаемся подчеркнуто нейтральной позиции, рассматривая их как проекции культурного сознания, специфичные для русского цивилизационного кода.

Сергей Переслегин: «Целью России в конфликте должен стать фазовый переход, создание космической цивилизации, владеющей Солнечной системой, мечтающей о звездах и способной предложить иные правила игры, нежели те, по которым человечество живёт со времени изобретения письменности».

Александр Дугин: «Русская культура — хтоническая. Это культура ям, нор, окопов, землянок. Хтонические культуры копают норы, залезают туда, скрываются, прячутся, там живут и чувствуют себя прекрасно».

Александр Проханов: «Русский народ … уйдет из городов в поля, в леса. Будет собирать грибы, ягоды, орехи — русский народ готов в минуту больших печалей превратиться в народ-бурундук, народ-хомяк, он будет запасать на зиму всякие корешки, всякие луковки».

Для западного уха, воспитанного на троичности — той самой системе сдержек и противовесов — это предстает какой-то фантасмагорией, преувеличением, гротеском. Тогда как в отечественной культуре подобная центробежность культурных устремлений и интерпретаций не выглядит чем-то из ряда вон выходящим, неким вывихом культурного сознания…