Пересмотр доктрины градостроительной безопасности — веление времени
Доктрина градостроительной безопасности имеет ряд измерений — связанных с природно-климатическими катаклизмами, социально-экономическими нестроениями, антропогенным воздействием на территорию. В этом ряду особое место занимает градостроительная безопасность применительно к актуальным военно-стратегическим макроугрозам и рискам.
В постсоветскую эпоху в соответствии с навязанной стране неолиберальной догматикой военно-стратегический аспект градостроительной безопасности по факту игнорировался. Ничего не изменилось и в последнее десятилетие, при том, что Россия вступила в противостояние с коллективным Западом. Предпосылки пересмотра доктрины градостроительной безопасности давно назрели. В 2020-е гг. происходят решительные изменения в военной теории, что должно стать сигналом к разработке соответствующего раздела доктрины градостроительной безопасности.
В 2020-е гг. сначала армяно-азербайджанский конфликт в Карабахе, а вслед за ним — русско-украинская война (СВО) наглядно продемонстрировали, что широкое распространение беспилотников— разведывательных и ударных, а равно и спутниковых средств слежения, кардинально изменили облик современной войны. В этом сходятся военные теоретики — российские и зарубежные.
Так, бывший начальник Генштаба ВС РФ генерал армии Ю.Балуевский в 2024 г. на страницах издания «Армейский стандарт» указывает на «беспрецедентную прозрачность поля боя», что обусловлено «огромным количеством постоянно задействованных средств разведки и целеуказания» с обеих сторон. Это фактически устраняет «туман войны», а также драматически ускоряет процессы выдачи целеуказания и принятия решения в связке «выстрел — поражение», как формулирует автор статьи «Экс-главком ВСУ Залужный: „Образовалась 10-15-километровая зона абсолютной смерти“, опубликованной в „Свободной прессе“ в мае этого года.
И добавляет: „Появляется возможность наносить высокоточные удары практически на любую глубину, вплоть до стратегической“. Что, заметим, имеет прямое отношение к актуальным градостроительным макроугрозам и рискам.
Ю.Балуевскому вторит неприятельская сторона — бывший главнокомандующий ВСУ, а сегодня посол Украины в Великобритании генерал В.Залужный, который в конце апреля выступил с лекцией в Королевском объединённом институте оборонных исследований в Лондоне. По его словам, „благодаря абсолютной прозрачности перед линией фронта образовалась 10-15-километровая зона абсолютной смерти. Эта зона постоянно расширяется, как и вероятность уничтожения в ней“.
Риски сосредоточения войсковых соединений и техники в одной точке в том числе за линией боевого соприкосновения заставляют менять основы военного дела. Например, боевые действия теперь должны вестись мелкими подразделениями и отдельными боевыми машинами. А это, как подчеркивает автор статьи, требует изменения подходов ко всем аспектам боевого, тылового и технического обеспечения, организации войск и сил и развития всех систем вооружения и военной техники».
В этой связи Ю.Балуевский подчеркивает, что из могущественных прежде средств поражения главной жертвой изменившихся военно-технических обстоятельств становятся танки, которые превращаются в легко обнаруживаемую и легко поражаемую цель. Также генерал указывает на потерю актуальности устоявшихся форм применения боевой авиации, таких как воздушная наступательная операция или массированные авиационные удары. Справедливости ради заметим, что относительно военно-наступательной операции и авиационных ударов стопроцентной ясности нет: например, известный военный аналитик М.Калашников полагает, что в настоящих условиях именно ВНО на локальных участках фронта с ее эшелонированными боевыми действиями, апробированными в последние десятилетия ХХ в. американцами, израильтянами и др. — демаскировкой средств ПВО с помощью первой волны БПЛА, их подавлением и ликвидацией посредством второй волны дронов и огневой мощи крылатых ракет, что обеспечивает возможность проведения третьей, сметающей боевые порядки противника, волны беспилотников вкупе с пилотируемой авиацией и дальнобойной артиллерией — является альтернативой позиционному тупику и «мясным» штурмам в духе Первой мировой войны.
Как бы то ни было В.Залужный полагает, что военная доктрина должна быть пересмотрена, что повлечет за собой ревизию принципов организации вооруженных сил и, в конечном счете, принципов планирования обороны государств.
Ряд положений, озвученных военными теоретиками, — от фрагментации и рассеивания боевых единиц до смены модели их тылового и технического обеспечения и пересмотра принципов организации обороны — оказываются созвучными задачам, которые сегодня стоят перед градостроительной теорией и практикой территориального планирования. А именно:
— смена модели пространственного развития с центростремительной на центробежную;
— уход от гигантизма, мегаполисной урбанизации, гиперконцентрации субъектов экономической деятельности и населения в ограниченном числе миллионников и крупных центров;
— сокращение размеров, мультипликация и рассредоточение градостроительных объектов;
— пересмотр модели инфраструктурного обеспечения градостроительных объектов с централизованной на автономную;
— реорганизация проектно-строительного комплекса и промышленности стройматериалов под новые градостроительные условия;
— защита существующих градостроительных объектов — как проектными, так и техническими средствами.
Что касается последнего пункта, то в советское время высотные объекты в структуре города ставились с обязательным учетом т.н. возможного ударного воздействия на них, а именно — чтобы пятно вероятного разрушения не перекрывало важнейшие транспортные артерии. Приведем пример из актуальной практики московского градостроительства: многофункциональный жилой комплекс D1 рядом со станцией метро «Дмитровская» поставлен практически впритык к вылетной магистрали Дмитровскому шоссе и вливающемуся в него Дмитровскому проезду, Рижскому направлению Московской железной дороги, совмещенному с МЦД-2 — здесь расположена железнодорожная станция «Дмитровская» с платформами. В случае даже частичного разрушения объекта будут заблокированы важнейшие для столичного города жизнеобеспечивающие направления, включая железнодорожные пути и пассажирские платформы.
В этой связи нельзя не отметить, что в феврале 2024 г. в Москве упразднен регламент предельной высотности застройки, а патриотично настроенные девелоперы с гордостью констатируют, что в настоящий момент в столице в стадии строительства находятся 60 высотных жилых комплексов высотой более 100 м.
Указанное военными теоретиками увеличение стратегической дальности боевого воздействия противника, включая поражение объектов в далеком тылу, требует смены отношения власти, общества, профессионального сообщества к градостроительной безопасности как разделу градостроительной теории, особенно актуальному в эпоху социально-политической турбулентности.
С начала СВО, еще в середине 2022 г., усилиями американской компании «Палантир Технолоджис» А.Карпа на Украине налажено собственное массовое производство длинной линейки разведывательных и ударных беспилотников. Речь идет о миллионах единиц дронов (в год производится 1,6 млн, в 2025 г. только ЕС планирует передать Украине 4 млн дронов, не считая военных поставок со стороны Турции, КНР и пр.), которые сегодня регулярно угрожают российским регионам вплоть до Урала. Так же, как и на ТВД, где БПЛА, которые оказываются на несколько порядков дешевле объектов воздействия — тех же танков и БМП, в населенных пунктах, расположенных в том числе за тысячи километров от линии фронта, дроны повреждают и уничтожают объекты военно-оборонной, энергетической, промышленной инфраструктуры, ЦПР, а также представляют реальную угрозу гражданским объектам, в том числе многоэтажным жилым домам. Достаточно сказать, что при попадании беспилотника или его обломков в выступающую над уровнем кровли шахту лифта здание оказывается полностью обесточенным.
При этом пока наши города не сталкивались с феноменом роевых атак сотен и тысяч дронов, управляемых искусственным интеллектом, что является одним из положений современной военной теории. Этот способ ведения боевых действий можно рассматривать в качестве следующего этапа развертывания Четвертой мировой войны нового гибридного типа. Вряд ли силы ПВО в состоянии полностью купировать такого рода угрозы.
Ю.Балуевский вынужден признать серьезный прокол российских военных аналитиков в Минобороны и в Генштабе при подготовке войск к началу СВО на Украине — имеется в виду прежде всего роль БПЛА и БЭК в современных боевых действиях. Можно говорить об аналогичных последствиях продолжающегося игнорирования современной градостроительной теорией возникающих военно-стратегических макроугроз и рисков. Тем более с учетом того, что в условиях наблюдаемого краха мировой капиталистической системы, наложившегося на уход с исторической сцены постмодерной эпохи, активная фаза Четвертой мировой войны продлится как минимум несколько десятилетий, до середины XXI в., на что указывали еще в конце ХХ в. такие социальные мыслители, как И.Валлерстайн и А.Г.Франк и на чем настаивают сегодня как российские, так и украинские эксперты — от А.Фурсова до В.Стуса.
