Как помирить индустриальность с гуманистичностью и превратить массовое жилище в индивидуальное: теория «опор» и «заполнения»

Николас Джон (Ян) Хабракен (р. 1928 г.) – один из трёх выдающихся голландских архитекторов новейшего времени (наряду с Альдо ван Эйком и Германом Хертцбергером), чьи идеи уже оказали и продолжают оказывать значительное влияние на архитектурное мировоззрение во всём мире. В меньшей степени эти идеи до сих пор были известны и влиятельны в России. Тем временем именно труды Н.Д.Х. вновь становятся актуальны в последние годы, когда в повестку дня архитектуры возвращается, как казалось, навсегда утративший значение вопрос о принципах проектирования и строительства большого количества жилищ. Является ли печально известный индустриальный подход, чреватый унификацией архитектуры и жизни людей, единственным способом строить много и недорого? Как вернуть в индустриальное производство жилищ будущего обитателя, сделав его соучастником проектирования и строительства? Как сделать продукт индустриального производства не только по-настоящему разнообразным, индивидуализированным, но и гибким, адаптируемым к пульсации жизни? Как согласовать индустриальное производство с требованиями «клиентоориентированного» рынка, интересами девелоперов, строительных подрядчиков, риэлторов? На эти вопросы Н.Д.Х. впервые попытался ответить почти пятьдесят лет назад в своей книге «Опоры: альтернатива массовому жилищному строительству»1. И эта попытка оказалась настолько удачной, что стостраничная, без единой иллюстрации (!) брошюра на десятилетия стала и остаётся до сих пор одной из самых цитируемых в мировой теории жилищной архитектуры работ, породившей целое направление в международной практике создания жилища. Её глобальный адрес и актуальность подтверждается не только изданием на всех, кроме русского, «мировых» языках, но и стереотипным переизданием в Великобритании в 1999 г. Фрагменты этой работы легли в основу следующего ниже сопровождённого комментариями текста.
Н.Д.Хабракен получил степень инженера-архитектора в Дельфтском техническом университете в 1955 г. В 1967 г. стал профессором технического университета в Эйндховене, где основал и возглавил кафедру архитектуры. За два года до этого им организован ставший широко известным в мире голландский научно-исследовательский архитектурный институт – Фонд архитектурных исследований (SAR), его директором Н.Д.Х. оставался до 1975 г. В 1980-е гг. для этих же целей учреждается Общество открытого строительства (Open Building Society), просуществовавшее до 2000 г. и, в свою очередь, преобразованное в Рабочую группу по Открытому строительству (WG6) при Международном конгрессе строительной индустрии (CIB), активно действующую и поныне. Популярность идей Хабракена способствовала его приглашению в одну из лучших архитектурных школ мира – Массачусетский технологический институт (MIT), где он успешно возглавлял кафедру архитектуры (1975-1981 гг.), а затем профессорствовал вплоть до выхода на пенсию в 1989 г. Идеи Хабракена с середины 1970-х гг. воплощаются как Открытое строительство в экспериментальные постройки2. Интерес к ним не снижается. Так, в октябре 2008 г. в университете Болла (штат Индиана, США) состоится международная конференция «Образование для Открытой Архитектуры», исследующая проблемы нового поколения специалистов, вдохновляемых идеями Открытого строительства.1 Впервые изданная в 1962 г. на голландском языке, она была через десять лет переведена на английский и в этой редакции стала известна всему миру: Habraken N.J. Supports: an alternative to mass housing. London: The Architectural Press. 1972. 97 p. В числе прочих, наиболее значимых книг Хабракена, следующие: Palladio’s children/ N.J. Habraken; ed. By Jonathan Teicher. London; New York: Taylor & Francis, 2005. 208 p.; The structure of the ordinary: form and control in the built environment/ N.J. Habraken; ed. By Jonathan Teicher. Cambridge, Mass.: MIT Press. 1998. 359 p.; Variations: the systematic design of supports/ N.J. Habraken et. al.; Translated by Wim Wiewel; Ed. by Sue Gibbons. Cambridge, Mass.: Laboratory of Architecture and Planning at MIT, 1976. 216 p.
2 К концу 90-х гг. осуществлено более 130 зданий, кварталов и районов по всему миру, в т.ч. такие известные сооружения, как жилой квартал Molenvliet в Голландии (1974 г., Папендрехт), жилой комплекс компании Осака Газ Next 21 в Осаке (1993 г.), экспериментальный жилой район Арабианранта в Хельсинки (2000-2013 гг.).

1. Метод проектирования
/…/ Итак, мы имеем дело с конфликтом между методом, который представляется лучшим с профессиональной точки зрения, и инстинктивной реакцией против него со стороны пользователя. Именно данный конфликт и является предметом рассмотрения на этих страницах. Поскольку он до сих пор с нами, /…/ похоже, он так же длителен, как и сам дефицит жилищ. И это наблюдение подталкивает нас к важному вопросу: «Не может ли тот факт, что существует конфликт между человеком и методом, избранным для преодоления полувекового жилищного дефицита, означать, что между ними существует и некая связь? Не получается ли так, что нехватка жилищ или, точнее, её непреодолимость, вызвана противостоянием между человеком и методом?»
/…/ Если выдвинутый нами тезис о том, что нехватка жилищ действительно есть результат молчаливого противоборства между человеком и методом, верен, это будет означать осуждение массового жилищного строительства. /…/ Вывод с необходимостью заключается в том, что возврат к консультациям с потребителями и их включение (К.К. – в процесс создания жилища) в самом буквальном смысле слова должен быть признан.

2. Процесс жилищного строительства
Хотя всякий согласится, что такая вещь, как жилищная проблема, существует, не так просто определить в нескольких словах, что это такое. /…/ На самом деле существует множество связанных с жилищем проблем, но ни одну из них мы не можем определить как жилищную проблему. Это понятие, чтобы приобрести свой смысл, должно относиться к жилищу как целому, как общей концепции. Что не эквивалентно перечислению большого числа отдельных проблем. /…/ Мы можем говорить о жилищной проблеме только тогда, когда все трудности, связанные с проживанием и строительством, сольются воедино. То есть, когда одна проблема порождает другую, или решение одной проблемы зависит от решения всех остальных. /…/ Проблема заключается в том, что взаимоотношение различных сил, воздействующих на жилище, определяется состоянием кризиса.
/…/ Жилищное строительство необходимо рассматривать поэтому во всей полноте явлений, которые не могут быть изолированы друг от друга без потери смысла. Мы имеем дело с взаимосвязанными силами, исходящими в обществе отовсюду и находящимися в равновесии в случае, если всё идёт хорошо. Взаимодействие этих сил и есть то, что мы определяем как жилищное строительство, а его видимые результаты мы называем городом и жилищем.

3. Средства жилищного строительства
/…/ Каждый конкретный метод обеспечения жилищами есть результирующая сил, действующих в этом процессе /…/. По отношению к массовому жилищному строительству (МЖС) это также справедливо, но с одной важной оговоркой, а именно – о полном изъятии одного из факторов, поскольку МЖС возможно только в том случае, если у отдельного жителя не спрашивают о том, каким должно быть его жилище. /…/ Для тех, кому не по силам различать МЖС и жилищное строительство, введение пользователя в процесс есть начало хаоса. Понятно и то, что несогласие с этим тезисом приводит к свёртыванию МЖС.
/…/ Отказ от МЖС, по какой бы то ни было причине, не означает непременно шаг назад, в прошлое. Оказывается, как я надеюсь показать, что потенциал индустриализации и стандартизации будет раскрыт только после отказа от МЖС и возвращения индивида. /

4. Двойственное требование
/…/ Способ, которым массовое жилище удовлетворяет человеческие потребности, предполагает как нечто само собой разумеющееся возможность трансляции этих потребностей в реально осязаемые формы, в архитектурные проекты. /…/ Всё это было бы замечательно, если бы оказалось возможным действительно иметь дело с потребностями в чисто материальном смысле. В действительности же это справедливо лишь по отношению к таким потребностям, как потребности в товарах ширпотреба, где потребление происходит вслед за производством. Но в сфере жилищного строительства необходимо удовлетворять совершенно иные требования, которые не столько нуждаются в продукте, сколько сами по себе продуктивны или творчески. /…/
Одна из удивительных вещей нашего существования заключается в том, что удовлетворение некоторых потребностей нуждается в очень позитивном, личном, почти творческом действии с нашей стороны. /…/ Но МЖС низводит жилище до уровня потребительского товара, а обитателя – до уровня потребителя.

5. Естественное отношение
/…/ Жилище – это, во-первых и прежде всего, есть взаимоотношение между людьми и средой, и поскольку оно возникает из наиболее общих действий повседневной жизни, оно коренится в самих основаниях нашего существования.
Обитать, это, в конце концов, что-то делать, это сумма человеческих действий в определённых условиях, под покровом защитной среды, созданной человеком. /…/ Проживание неразрывно связано со строительством, с формированием защитной среды. Эти два понятия не могут быть разделены /…/ проживание есть строительство (выделено К.К.).
Данное отношение, таким образом, есть основа всего, что должно быть сделано в сфере человеческого обитания, оно есть следствие человеческой природы, и потому я называю его «естественным отношением».
/…/ Когда естественная связь (выделено К.К.) функционирует, именно архитектор обеспечивает контакт с жителем, осуществляет соединение между естественной связью и сложной технологией: он есть непосредственное звено между публикой и профессиональной сферой.

6. Современный кочевник
/…/ Людям требуется больше времени для того, чтобы вырасти в территориальное сообщество, чем массовому жилищу для полного износа. /…/ Поэтому, если мы хотим, чтобы будущее общество могло идентифицировать себя со своим городом и, к тому же, следовать своим стандартам комфорта, нам придётся поставить перед собой абсолютно уникальную задачу: мы должны сделать возможным создание районов, которые, старея, не становятся устаревшими, которые в состоянии впитывать новейшие идеи и обладать историческим ароматом. Районы, население которых может жить здесь поколениями и которые обладают потенциалом к изменениям. Это полная противоположность тому, что предлагает нам массовое жилище.
/…/ Современный городской житель – это кочевник, который переезжает с места на место, не принимая участия в развитии своей среды, а равно и не имея причин упрекать себя в её бедности. Он воспринимает свой город как нечто вне его самого и обретает самовыражение целиком в подчинении своему кочевому существованию, в своём автомобиле.

7. Отношения, основанные на доверии
Теперь можно поближе присмотреться к игре сил, которые породят жилищный процесс будущего /…/. Механизация сконцентрируется на долговременном производстве групп элементов, которые /…/ могут быть собраны в бесконечных вариациях. /…/ Промышленность может рассчитывать, таким образом, найти сбыт для своих элементов по всей стране, не нанося ущерба стихийному разнообразию жизни.
Этот метод может работать только в случае, если задействован весь потенциал разнообразия, а его катализатором выступает потребитель. Поэтому промышленность предпочтёт работать непосредственно с потребителем и будет в значительной степени озабочена его реакцией и активной заинтересованностью с тем, чтобы добиться эффективного производства. /…/ Тем самым, вековая связь (К.К. – естественное отношение) будет восстановлена.

8. Отдельное жилище
/…/ Во всяком взаимоотношении всегда есть, по меньшей мере, два взаимодействующих фактора. В случае с естественной связью это житель и жилище. /…/ Для того, чтобы позволить естественным отношениям функционировать, жилище должно быть изменяемым, перепланируемым, сносимым и перестраиваемым без воздействия на другие жилища. Жилище в естественном отношении – это независимое жилище. /…/ Это не означает, следует заметить сразу же, что наше независимое жилище – непременно отдельно стоящее жилище.

9. Поддерживающие структуры
Для того, чтобы сделать возможным возвращение к естественному отношению в условиях города, мы должны /…/ рассматривать каждое жилище как независимое от остальных (выделено К.К.). /…/ Элементарная нехватка пространств препятствует их размещению просто по соседству /…/. Как мы водрузим жилища одно на другое без того, чтобы пожертвовать их независимостью? /…/ Ответ может быть простым и исчерпывающим. Нам необходимо соорудить структуры, которые сами по себе не являются ни жилищами, ни даже зданиями, но способны вознести жилища над землёй; структуры, которые содержат жилища, как книжные полки содержат книги, каждая из которых может быть вставлена и изъята независимо; структуры, которые берут на себя функции земли, дают жилищам место под солнцем и постоянны как улицы города. /…/ С одной стороны, поддерживающие структуры восстанавливают естественное отношение, с другой – они делают возможным полное использование современного заводского массового производства.

10. Архитекторы
Чтобы подготовить архитектуру будущего, нам следует быть озабоченными не столько архитектурой, сколько строительством общества, и простым – по крайней мере, в сфере жилища, – профессионализмом без претензий. Когда профессионализм глубоко укоренен в повседневном мире и взращён там, где деньги, инженерия и умения представлены для исследований и развития, мы получаем надёжное основание для новой архитектуры. /…/ Индустриализация жилищного строительства на основе поддерживающей системы будет означать конец для архитектора, который держится за свой артистизм, манипулируя людьми и материалами, но в то же время, она создаст базис для архитектуры, укоренённой в обществе.

Индустриальность, массовое жилищное строительство, проблемы проектного метода… Кому-то всё это покажется пугающим и несвоевременным deja vu. Вернее, могло показаться ещё год-другой назад, пока не обнаружились перспективы резкого увеличения объёмов жилищного строительства и не зазвучали всё настойчивее претензии сторонников возрождения в нашей стране сборного железобетона. Решая в этой ситуации, как быть, хотелось бы избежать двух возможных, чреватых большими неприятностями крайностей. Первая – недооценить необходимость рационализации жилищного строительства, одной из форм которой и является индустриализация. Вторая крайность – возврат к апробированным, но абсолютно устаревшим социально, морально, экологически, эстетически, культурно проектно-строительным технологиям 80-х – начала 90-х гг. И дело не в низком строительном качестве, не в марках бетона, не в характеристиках утеплителя, не в этажности и не в конструкциях стыков, их-то можно улучшать, оптимизировать. Диагноз поставлен Хабракеном беспощадно точно: метод, исключающий из процесса проектирования и строительства реального, конкретного, живого обитателя, неизбежно обречён на провал.

Власть предержащие и специалисты технического, инженерного профиля обычно верят, что главное содержание жилищной проблемы – нехватка жилищ, а основной способ её решения – строить побольше и побыстрее. Потребовалось несколько десятилетий эволюции отечественного жилищного строительства, чтобы втолковать тем и другим несколько важных вещей. Что жилище – это не просто квартиры, но и дома, и дворы, и благоустройство, и обслуживающая инфраструктура – в общем, жилая среда во всей полноте, и её-то и следует создавать. Что представления власти и специалистов о хорошем жилище и о достойной жизни не обязательно совпадают с мнениями огромного разнообразия людей, поэтому на разнообразии не сэкономить. Что человек, лишённый прав и пространства для инициативы и самореализации как создатель и движитель жилищной сферы – это довольно проблемная фигура для жилища, а в конечном счёте – и для общества. Что проблемы могут быть и обязательно будут и при 20, и при 30, и при 70 квадратных метрах на человека. Что единовременное строительство большого количества жилищ, не поддающихся постоянному обновлению, апгрейду, приведёт в итоге к такому же единовременному износу и необходимости крупномасштабных программ по демонтажу жилищ. Но сложилось новое поколение управленцев и специалистов, которым нужно вновь разъяснять эти простые истины, равно как и появляющиеся проблемы рыночного свойства: об опасности жилищной сегрегации, об издержках жилищной мобильности, о сложном влиянии на результаты жилищной политики различных общественных сил и т.п. А взаимодействие этих сил, как отмечает Хабракен, и есть жилищное строительство.

Действовавшая в нашей стране до эпохи рыночных реформ система проектирования и жилищного строительства, конечно же, была проекцией на жилищную сферу господства централизованного государственного механизма, почти абсолютного отсутствия нацеленной на создание и воссоздание жилищ социальной самоорганизации жителей (за вычетом ЖСК и МЖК) и «полного изъятия» из соображений отдельного конкретного жителя. Поэтапное и болезненное внедрение в проектирование и строительство принципа дифференциации потребителя и требований к жилищу, уменьшение объекта типизации (дом – блок-квартира – каталожное изделие) объективно расшатывало систему массового жилищного строительства в существовавших формах, снижая его экономическую эффективность. Отказ от этих форм и поиск новых индустриальных и постиндустриальных методов рационализации не только возможен вне концепции и политики массового, то есть большого по объёмам и жёстко унифицированного по параметрам жилищного строительства, но, как полагает Хабракен, индустриальность в принципе не противоречит индивидуализации жилищ и обнаруживает в сочетании с последней свои истинные возможности.

В 1960-1980-е гг. апеллирование к «реальным потребностям» и их многообразию было занятием прогрессивным и объективно полезным, так как содействовало посильной гуманизации жилищ и противодействию экономико-технологической унифицирующей машине массового производства. Но сегодня возврат к этой логике как к фундаменту создания жилища означал бы игнорирование огромного числа научных фактов, которые заставляют усомниться в её гуманности и действенности. Стало уже общим местом, что истинные потребности человека глубоко спрятаны и закамуфлированы общественными условностями, штампами и стереотипами, что они, по большей части, не уловимы для стандартного анкетирования или интервьюирования, что потребность любой социальной группы – это сложная результирующая социальных взаимодействий. И т.д., и т.п. Но Хабракен обращает внимание на ещё одну проблему «проектирования на основе потребностей». Он отмечает впоследствии многократно доказанный факт, что одной из самых глубинных жизненных потребностей человека для сохранения его как личности (он может её и не осознавать) является творческая потребность в создании своей жизненной среды в физическом и социально-культурном отношениях. В этом смысле обитатель не эквивалентен потребителю.

В концепции «естественного отношения» Хабракен полностью встаёт на позиции философской и архитектурной феноменологии. Данный фрагмент мог бы принадлежать перу и М.Хайдеггера, и К.Норберга-Шульца. Проживание (обитание) и строительство (создание среды обитания, жилища) едины не в том смысле, что они в принципе нерушимы. И нерынок, и рынок дают многочисленные свидетельства превращения человека в бесправного и бездеятельного пользователя, арендатора жилища. Актуальность этой «естественной связи» в том, что за хроническое её нарушение отдельный обитатель и общество рано или поздно должны будут платить: стрессами, безразличием и пассивностью, изнашиванием механизмов психологической адаптации, социальными конфликтами, агрессией и патологиями, здоровьем и пр.
В патриархальной культуре «естественное отношение» поддерживается так же естественно, обеспечивается и гарантируется традицией, всеми механизмами её воспроизводства («Построить дом, посадить дерево, вырастить сына»). В современной же культуре, утверждает Хабракен, возрождение этой связи не уменьшает, но увеличивает и усложняет роль архитектора, который посредничает между обитателем, с одной стороны, властью, застройщиками, банковской сферой, строительными подрядчиками, поставщиками товаров и услуг, другими обитателями и населением города в целом, с другой. Справедливость этого тезиса подтверждается всей современной практикой соучаствующей архитектуры3.

Современные архитекторы поляризованы: одни работают на сегодняшнего «гражданина мира» – кочевника эпохи виртуальной реальности (так действует львиная доля представителей архитектурного бомонда), другие – на обитателя территориального сообщества – комьюнити (архитекторы Нового урбанизма и другие традиционалисты). Первые воспринимают качества городской среды через объектив фотокамеры и иллюстрацию в интернете, вторые – всеми органами чувств как среду собственного обитания. Через полвека после выхода цитируемой книги мы можем констатировать, что окончательного ответа на вопрос о том, какая концепция человека возобладает, так и не последовало. Поскольку обе они опираются на черты, каждая из которых – вполне в человеческой природе.
Хабракен рассуждает о неспособности массового жилищного строительства создавать среду перманентного развития и становления, аккумулирующую признаки трансформаций и создающую «исторический аромат». Вглядываясь в районы индустриального освоения 60-80-х гг., мы вполне можем согласиться с такой оценкой. Хотя облик этих обжитых территорий изменился за прошедшие годы, они так и остались памятниками своего времени, не обладая «потенциалом к изменению».

В качестве инструмента согласования индустриального производства и высокоиндивидуализированного потребления Хабракен предлагает каталожный метод, который он описывает и анализирует на примере создания кухонной мебели. Эта отрасль, как и жилищное производство, эволюционировала от создания готовых объектов – кухонных гарнитуров – через выпуск отдельных, комбинируемых между собой элементов этих объектов – мебели и оборудования (шкафов, тумбочек) – к выпуску изменяемых каталожных изделий (столешниц, каркасов, навесных стенок и дверей, фурнитуры, труб, фитинга и т.п.), позволяющих удовлетворять самые причудливые запросы рыночных клиентов в отношении планировки, размеров, конфигураций, материалов. Сегодня индустриализация, в её последней версии, действительно, широко используется в жилищном строительстве за рубежом.

В тексте Хабракена качества гибкости, адаптируемости, открытости к изменениям (именно отсюда берёт начало понятие Открытое строительство) рассматриваются как ключевые для жилища, в противовес устойчивой архитектурной традиции считать их полем экзотического экспериментирования отдельных теоретиков. Причина в том, что именно эти качества позволяют перераспределить ответственность и возможности по созданию жилища в пользу обитателей.

Основная мысль Хабракена заключается в том, что индустриальное производство должно напрямую взаимодействовать с потребителем и подчиняться ему. Для этого необходимо разделить многоквартирное жилищное строительство на два потока. Первый – сооружение поддерживающих конструктивных и инфраструктурных оснований (supports), являющихся искусственным пространственным ресурсом, второй – управляемое пользователем заполнение этих структур (infill). К относительно стабильным поддерживающим структурам автор относит основания и фундаменты, конструкции и оболочки, лестницы и основные внеквартирные механические, электрические и ВК системы. К изменяемым по воле самого обитателя элементам заполнения – перегородки, кухонное и сантехническое оборудование, внутриквартирную часть сетей, оснастку, отделку. В использовании последних обитатель полностью свободен и не зависит от местных регулятивов. Интересно, что Хабракен, в одной из недавних своих работ, ссылается на нынешний российский опыт проектирования многоквартирных жилищ (свободный этаж с последующей индивидуальной планировкой по заказу самих жителей) как заслуживающий внимания пример Открытого строительства4.

В книге «Дети Палладио» (см. сноску 1) Хабракен так пишет о роли архитектора: «Традиционно архитектор имел дело с монументальным дворцом, виллой или храмом. Но за прошедшее столетие архитекторы оказались полностью вовлечены во всю обширность сферы (К.К. – создания искусственной среды). /…/ Требования повседневной среды в значительной мере отличаются от того, что необходимо для создания неординарного. Тем не менее, и самовосприятие профессии, и её проявления, и методы работы всё ещё сцеплены с её корнями в монументальной архитектуре. Короче говоря, существует разрыв между тем, как мы, архитекторы, воспринимаем и объясняем себя, и тем, что мы в действительности делаем». И далее: «Мы уже глубоко вовлечены в повседневную архитектуру, но не говорим об этом, потому, что она вступает в конфликт с палладианским наследием, по меньшей мере, в трёх пунктах. Повседневная архитектура требует изменений во времени и такой средовой структуры, которая бы делала подобные изменения возможными; она требует единых ценностей (К.К. – от обитателей и архитектора) относительно некоторого места для обеспечения самоидентификации; она требует распределения проектной ответственности (К.К. – между обществом, архитектором и обитателем) для обеспечения тонкой доводки крупных объектов».
Нам, привыкшим подозревать в индустриальности главного врага и гуманизма, и архитектуры, трудно согласиться с последним тезисом Хабракена о её способности «создать базис для архитектуры, укоренённой в обществе». Но, может быть, всё дело в ограниченности и несовершенстве нашего отечественного индустриального опыта?