Как реакционная экономическая модель обусловливает реакционную пространственную модель — и наоборот

Очевидно, все помнят ответственное заявление премьер-министра Д.Медведева о том, что Стратегия пространственного развития России должна быть принята в 2018 г. Не случилось. Комментаторы этого знаменательного факта не дождались даже календарного конца года.

Так, зам. главного редактора журнала «Эксперт Юг» Н.Проценко посвятил ему развернутую статью с броским названием «Точки роста без пространства развития: Россия сжимается до мегаагломераций». Автор пунктирно прослеживает предысторию данного документа, приходя к выводу, что в конце концов СПР РФ удалось уйти от запущенной Минрегионом, а затем подхваченной финансово-экономическим блоком Правительства РФ антисоциальной и, по сути, антигосударственной идеи компактного государства / поляризованного развития, позднее — управляемого сжатия, демографического и пространственного, предпосылкой которого является гиперконцентрация российского населения в полутора-двух десятках агломераций. В то же время, как справедливо замечает Н.Проценко, по факту пространственное развитие страны как минимум с начала нулевых разворачивается в соответствии с данным сценарием, а сжимающаяся с конца 2012 г. экономика лишь подстегивает процесс перетока населения в крупнейшие и крупные города, а оттуда — в столичные регионы, и далее — везде.

Он поминает недобрым словом заявление Э.Набиуллиной еще в бытность министром экономического развития в рамках Первого урбанистического форума о якобы естественной, но требующей поддержки миграции 15-20 млн человек из малых городов и сельских поселений в крупные городские центры. Можно в этой связи упомянуть и дискуссию А.Кудрина с С.Собяниным на Гражданском форуме 2017 г., в ходе которой выяснилось, что производительность труда в сельской местности многократно уступает производительности труда столичного офисного планктона — так что вектор перемещений демографических ресурсов не подлежит сомнению. Также Н.Проценко апеллирует к статье директора Гипрогора М.Грудинина, в которой говорилось о создании восьми конурбаций с 300-километровым радиусом и — как минимум — 5-миллионным контентом — вероятно, в соответствии с принципами классификации регион-экономик К.Омаэ.

И вдруг весной текущего года эту гладь и божью благодать прорезал неожиданный для неолиберального блока тезис Президента России В.Путина относительно сугубой неестественности сосредоточения жизни России с ее огромной территорией в нескольких мегаполисах и выработки перспектив более сбалансированного, гармоничного пространственного развитии страны.

Что касается соответствующих положений последней редакции СПР РФ, то ее авторы почли за благо следовать мудрой политике — ни нашим, ни вашим. Агломераций у них насчитывается уже не пятнадцать-двадцать, а сорок, они концентрируют более 73 млн человек, то есть в аккурат половину населения страны, при этом среди приоритетов значится развитие не только этих самых агломераций, но и других типов территорий — можно сказать, всех имеющихся в наличии: это и города с численностью населения от 100 до 500 тыс. человек, и малые и средние города, и сельские территории, и минерально-сырьевые центры, и геостратегические территории. Как бы там ни было, именно агломерации предстают в качестве основных реперных точек расселенческого каркаса. Основным же инструментом экономического развития авторам Стратегии видится наращивание транспортной и энергетической инфраструктуры. В этой связи Н.Проценко приводит оценку профессора Ростовского архитектурного института С.Алексеева: «Пробудить к развитию всю сеть расселения страны при ее колоссальных размерах и сравнительно небольшом населении выглядит априори нереализуемой».

Н.Проценко соотносит демографическую динамику и жилищное строительство в различных регионах страны. Согласно приводимым данным, уровень 1 м2 жилья на человека в год в настоящее время преодолели три региона — Ленинградская, Московская и Калининградская области, еще ряд областей — Тюменская, Белгородская, Калужская, Краснодарский край и др. — пребывают на подступах к этой отметке. В то же время более сорока субъектов федерации толкутся вокруг 0,5 м² на человека. При этом рост жилищного строительства далеко не всегда способен сдержать отток населения, хотя, как настаивает автор, «именно эту задачу он и должен решать». Заметим: не вполне понятно, откуда у жилищного строительства, за которым стоит частный девелопмент, взялось общегосударственное целеполагание.

По сведениям Н.Проценко, регионов, где в последнее десятилетие росли объемы строительства жилья и — одновременно — прибывало население, всего 28. Помимо обеих столиц и столичных регионов это Краснодарский край, Татарстан, Башкирия, Воронежская, Новосибирская, Самарская, Тюменская, Калужская, Белгородская области и др. В его глазах они предстают вероятными точками экономического и пространственного роста.

Особое внимание автор уделяет процессам, происходящим в Московской агломерации, в частности, программе реновации районов первого десятилетия индустриального домостроения. С его точки зрения, наращивание метров квадратных — однозначно пагубный путь, от которого давно отказались многие страны. Помимо эскалации высотных и плотных параметров жилой застройки, он вменяет московским властям также подстегиваемое данным мегапроектом вытягивание демографических ресурсов из обезлюживаемых российских регионов.

Также Н.Проценко взаимоувязывает разворачивающиеся социально-политические и экономические процессы, с одной стороны, и перспективы пространственного развития страны — с другой. Он подчеркивает, что в разворачивающейся борьбе сырьевиков и финансистов с партией промышленников, иначе — рынков внешнего и внутреннего, пока побеждают первые, что обрекает Россию на сохранение полупериферийного — если не периферийного — статуса. «О том, что перекос в сторону экспорта чреват серьезными пространственными деформациями, свидетельствует практика колониализма, когда развитие концентрируется в точках входа товаров на мировой рынок, а остальная территория страны выступает лишь их поставщиком», — чеканно формулирует Н.Проценко. Иными словами, экономика и расселение выступают двумя половинками единого целого: реакционная экономическая модель подпитывает и обусловливает реакционную пространственную модель — и наоборот.

«Смыслом пространственного развития России должно стать расширение внутреннего рынка, но для этого требуются принципиальные, а не декоративные изменения в экономической политике», — убежден автор. Он справедливо указывает на приоритетность низовой активности населения и инфраструктурных инвестиций государства как предпосылки экономического и пространственного развития страны. Все так, однако предлагаемую им еще одну позицию из конкретного инструментария — непонятно, как и комментировать.

Мобилизуя отечественный опыт XVII-XVIII вв., Н.Проценко уверяет, что торговый капитал стал экономической основой реформ Петра I — соответственно и современная Россия могла бы опереться на этот исторический багаж. И приводит перечень чрезвычайно эффективных, с его точки зрения, принципов экономической политики, сформулированных современником российского императора, британским премьером Р.Уолполом: избегать войны, поощрять торговлю, сокращать налоги… Как известно, что немцу, в данном случае — англосаксу, хорошо, то русскому — смерть. Однако как может такая страна, как Россия, с ее непомерными накладными расходами в силу природно-климатических и логистических факторов, отводить системообразующую роль торговле — будь то внешней или внутренней? Не наукоемкому производству, не тяжелой или легкой промышленности, не сельскому хозяйству — а торговому капиталу! Как вышеприведенные здравые мысли, включая жесткую критику Приложения № 1 из СПР РФ с его казенным списком специализаций по регионам, могут уживаться с присяганием, по сути, узкомонетаристской догматике — уму непостижимо…

Динамика численности населения в регионах России, 2009-2017 гг. Источник: www.eadaily.com/ru