Современное крупномодульное строительство — глазами архитектора. Интервью с главным архитектором ТПО «Резерв» Владимиром Плоткиным

Крупноблочное жилищное строительство в 1960-1980-е гг. занимало небольшую часть от общего объема тогдашнего строительства. В постсоветское время оно вовсе сошло на нет. В последние годы строительство из крупногабаритных модулей обратило на себя внимание девелоперов и власти. Есть прогнозы, что к 2030 г. модульное строительство займет не менее трети отечественного рынка недвижимости.

Каковы архитектурные последствия этого набирающего силу тренда? Насколько он продуктивен с точки зрения повышения архитектурного качества среды современных городов? Способно ли модульное строительство примирить архитектурную индивидуальность с утилитарными задачами стройкомплекса? На эти вопросы отвечает главный архитектор ТПО «Резерв» В.И.Плоткин.

— В последнее время тема модульности заметно актуализировалась. Недавно вышли СП в области строительства зданий из крупногабаритных модулей. Девелоперы обсуждают перспективы модульного строительства, споря относительно возможного выхода на рентабельность, что зависит от двух основных факторов — строительных объемов и плеча доставки. Также поднимается тема последующих достройки или расширения объекта как одно из преимуществ модульного строительства. А это уже ближе к архитектурной повестке?

В.Плоткин: Действительно, тема модульного строительства активно обсуждается в кругах девелоперов и строителей. И концерн «МонАрх», партнером которого является ТПО «Резерв», оказывается пионером в области крупномодульного строительства. При этом в расчет принимаются не только экономические и логистические основания, но и универсальность данной технологии.

Кстати, свод правил в области модульного строительства был разработан именно специалистами концерна. Внутри «Монарха» есть бюро «Параметрика», которое специально занимается этой темой. Также строится свой завод по производству модулей.

Следует заметить, что современная идеология крупномодульного строительства отличается от блочного строительства позднесоветских десятилетий. Тогда на площадках ДСК собирались типовые блок-комнаты под конкретные серии, и число этих серий было ограничено.

Принципиальное отличие дня сегодняшнего состоит в том, что из крупномодульных элементов можно набирать самые разные по своей геометрии композиции. Едва ли не любое архитектурное решение может быть представлено как совокупность отдельных модулей, изготовленных в заводских условиях.

При этом данная технология предполагает работу в двух масштабах — это могут быть как малоэтажные, так и многоэтажные дома. В «МонАрхе» идет работа над обеими линейками.

Помимо жилья крупномодульное строительство может распространяться на различные типологические единицы. Это, например, гостиницы с их повторяемостью номерного фонда, ДОУ со стандартными групповыми и спальными помещениями, школы с классами 6×9 м и др.

В строительстве многоквартирного жилья налицо чуть ли не бесконечное число комбинаций. При том что имеются три-четыре типа стационарных блоков, в том числе модули для входных и санитарно-технических зон. Модульные единицы можно рассматривать в качестве наполнителей пространственной матрицы, внутри которой заданы высотные параметры и конструктивный шаг. Важнейшим плюсом является свободная планировка в габаритах конкретного модуля.

— Прежде чем обратиться к экспериментальной и проектной практике ТПО «Резерв», соотносящейся с темой модульности, несколько вопросов теоретического характера, которые вами уже в той или иной мере затрагивались. В своей книге «Владимир Плоткин. Архитектура» вы пишете, что сетки — 2- и 3-мерные — могут накладываться одна на другую, они определяют модульность, а сами модули могут быть одинарными, двойными и тройными, исходя из высоты этажа [2]. По сути, вы переводите в понятийный ряд свои поисковые работы 1990-2000-х гг.?

ВП: Когда в 1990-е гг. я предпринял попытку систематизировать свои наработки, у меня возникла амбициозная идея создать собственную методологию, что упростило бы, прежде всего для меня самого, процесс проектирования. Матрица, которую можно было бы наполнять различным содержанием под ту или иную задачу, казалась наиболее перспективной моделью, которая, вообще говоря, лежит в основе проектной деятельности. Причем она применима на разных масштабных уровнях — от объемного до градостроительного.

Архитекторы часто используют принцип суперпозиции, предполагающий наложение матричных сеток с их ситуативным наполнением. Такие наложения порождают различные коллизии. Исходя из соображений здравого смысла либо опираясь на художественное чутье, архитектор стремится упорядочить композиционное целое. В этой связи можно вспомнить, к примеру, проект реконструкции парка Ля Виллет Б.Чуми.

[2] Владимир Плоткин. Архитектура. – М., ТПО «Резерв», 2011. – С. 53.

— И все же выше всего — с опорой на собственный проектный опыт — вы ставите «произвольное наполнение матриц» различными «красивыми штучками» [2], очевидно, контрастными жесткой ортогональности каркаса? То есть не исключен и У.Олсоп с его поп-эстетикой, произрастающей на модульной основе?

ВП: Вполне. Если речь идет об утилитарных задачах, то можно взять готовые функциональные элементы, интегрируемые в пространственную матрицу. Этот прием был мною использован в макетах 1990-х гг. — это были однотипная матрица и пара модульных единиц. Несмотря на скудость выразительных средств, на выходе получалась довольно живописная композиция. Хотя на практике применить этот прием удается не всегда.

У У.Олсопа такого рода пространственно-пластические контрасты — вероятностное заполнение метафизических решеток самыми разными штучками — выглядели очень привлекательно. Своего рода фрагментарные выплески за границы матрицы оказываются эффектным архитектурным приемом. В то же время за этим видится прорыв интуитивного начала за пределы рациональной — картезианской — структуры.

При всем при том оппозиция сетка / наполнение лежит в основании деятельности архитектора. Первое, что он делает, приступая к работе над проектом — рисует абстрактную сетку, даже в том случае, если ему близки витальные формы. В подсознании или на бумаге эта сетка присутствует всегда. Если не горизонтальная, то вертикальная, задающая поэтажную логику построения объекта.

— Модульная тема в том или ином качестве присутствует в ряде творческих течений позднемодернистской эпохи — от метаболизма до структурализма. Вы ощущаете эту творческую преемственность или за логикой современного формообразования сокрыты иные смыслы и содержания?

ВП: Сегодня очевидно, что биологические механизмы процессов обмена и роста живых организмов отнюдь не всегда применимы к практике жизнестроительства. Надо сказать, такого рода сомнения возникали уже в 1980-1990-е гг. Действительно, гибкость, заменяемость, мобильность изначально присущи архитектуре, тем не менее прямые аналогии с эволюцией мира природы являются натяжкой.

Дело в том, что любая матрица, любая пространственная структура предполагает заполнение элементами, которые несут в себе как технологическую составляющую, так и чувство прекрасного. А они исторически обусловлены. Одна эпоха сменяет другую, взгляды на мир эволюционируют, тогда как модульность и размерность интегрируемых в матричную структуру блоков оказываются заданными. Раз и навсегда.

Кстати, не в качестве критики — к специально оставленным незаполненными ячейкам и консолям в ходе последующего развития так ничего и не приросло, можно сказать, они сохранили первоначальную девственность. В жилом доме «Накагин» К.Курокавы, который сейчас собираются снести, со временем так ничего и не заменили, хотя поначалу это предполагалось. То есть, вопреки декларациям, архитектура метаболизма сохраняет статус-кво.

Когда столько средств вложено в конструктивный каркас, инженерные системы, начинку здания, мысль, что кому-то придет в голову изымать те или иные блоки, чтобы на их место вставить новые — сегодня кажется нам не слишком здравой. Подобные операции скорее применимы к крупным градостроительным образованиям, которые располагают соответствующими пространственными ресурсами.

Из этого отнюдь не следует, что идеи метаболизма не ценны сами по себе или что архитектура метаболизма не достойна профессионального уважения и не нуждается в сохранении. Просто современные форматы жизни настолько подвижны, что архитектура, даже изначально ориентированная на адаптивность, не всегда способна под них подстроиться. Не исключено, что видоизменяется и сама матрица — та самая жесткая структура.

— В том же издании 2011 г. проекты и реализации перемежаются разворотами с вашими штудиями, в основном варьирующими именно модульно-сеточную тему и проходящими рефреном через всю книгу [2]. С чем связаны эти предпочтения — с ее творческой продуктивностью, внешней привлекательностью модульных структур, возможными практическими приложениями?

ВП: Скорее это выражение отношения к собственным поискам десяти-двадцатилетней давности. Этот визуальный ряд позволяет проследить динамику представлений и проектных подходов. Нет, это не декларация принципа модульности, тем более что, как уже говорилось, матричные структуры можно рассматривать как архетипические для современной архитектуры.
Наверное, за этим кроется и стремление показать, прежде всего самому себе, бесконечное многообразие практических приложений принципа модульности.

— Из наиболее лабораторно чистых примеров модульной архитектуры в вашей интерпретации можно привести конкурсные проекты Большого Египетского музея в Каире и комплекса мэрии Москвы, датированные 2002 г. Если первый представляет собой видимо стохастическое заполнение 3-мерной матрицы подвешенными ортогональными блоками, то второй представляет собой архитектурный эквивалент человеческого мозга, помещенного в ту же матричную структуру. Идея замены или наращивания ячеек присутствует и там, и там? Эта динамическая компонента, впервые заявленная в середине ХХ в., по-прежнему актуальна?

ВП: В Египетском музее матричные структуры практически идеально накладываются на функциональную схему. В данном случае строки представительствуют от временных слоев — Царств и отдельных периодов, а столбцы «ответственны» за тематику музейных разделов — Религия, Хозяйство, Быт и пр. Экспозиция музея гигантская, вряд ли посетитель сможет охватить все за раз, и предложенный стохастическо-матричный принцип располагает к тому, чтобы каждый мог прочертить свой собственный маршрут. Например, раздел «Религия Древнего Египта» находится — условно — на третьем уровне в пятом ряду.

В этой этажерке оставлено множество пустот — полых ячеек. Предполагалось, что музейный организм будет жить во времени, и эту 3-мерную матрицу можно будет постепенно наполнять какими-то новыми темами и разделами, не меняя базовой формы — привет концепту растущего дома.

В комплексе мэрии несмотря на то, что для административных структур характерен самопроизвольный рост, динамическая компонента изначально не закладывалась. В отличие от Египетского музея о воспроизводстве или замене модулей мы вообще не думали.

Скорее это был чисто литературный сюжет: Дума как законодательная ветвь власти ассоциируется с деятельностью человеческого мозга, он набран из объемных пикселей, интегрированных в матричную структуру. Рядом располагается исполнительная ветвь власти в лице Правительства — более жесткая — «правильная» — структура. Она связана с первой посредством, как мы их в шутку называли, мозговодов.

— Другая работа, пусть и лишь потенциально связанная с модульной темой — это конкурсный проект морского пассажирского терминала на Васильевском острове в Санкт-Петербурге, относящийся к 2004 г. Правда, здесь в основу идеи положена рама, или окно, заставляющая вспомнить Арку Дефанса. Однако внутри Арки подвешена пространственная структура, у вас же ничто не препятствует взгляду из города и со стороны моря. Но возможность метаболических процессов внутри рамы предусматривалась авторами?

ВП: Я помню, первая возникшая идея гигантской рамы была и отрисована, причем концепт «окно в Европу» придуман уже потом — и не нами. Амбициозная программа предусматривала свыше 200 тысяч м2 площади. При том что объем терминала должен был замкнуть мысленно продолженную перспективу Невского проспекта. При такой развитой функциональной программе надо было сделать что-то прозрачное, пропускающее взгляд сквозь себя. Основные же площади должны были размещаться внизу, наверху либо по бокам.

Пространство внутри рамы в принципе могло бы заполняться какими-то элементами. Впрочем, эта идея даже не проговаривалась, присутствуя виртуально.

— Сегодня модульность воспринимается девелоперами с узкоэкономических позиций и в большей мере связывается со строительством многоквартирного жилья. На ваш взгляд, насколько перспективны такого рода расчеты с архитектурно-инновационной точки зрения?

ВП: В разных странах перспективы модульного строительства разнятся. Особенно активно оно развивается в Китае.
У нас в стране в качестве одного из сегментов жилищного строительства — как мало-, так и многоэтажного — крупномодульная технология может отвоевать свою долю. Хотя оценить реальный потенциал — производственный и логистический — сегодня сложно.

К примеру, с доставкой относительно небольших модулей проблем не возникает — в отличие от крупных модулей шириной до 7-и и более метров. Варианты обсуждаются — в ночное время высвобождаются в том числе встречные полосы движения. Естественно, в таком случае необходимо задействовать силы полиции. Среди других вариантов — транспортировка по воде либо по воздуху.

Продумываются схемы, предусматривающие развертывание мобильных производственных мощностей прямо на стройплощадке — с последующим перебазированием производства на новое место. Однако ограничения имеются и в этом случае — стройплощадка должна располагать соответствующим территориальным ресурсом.

Можно использовать и комбинированную схему, когда какие-то функциональные блоки, предполагающие воспроизводимость типологических единиц, возводятся по модульной технологии, а соседние — к примеру, в монолите.
Особенно рентабельны технологии крупномодульного строительства в случае застраивания значительных по площади территорий, свободных от застройки. Сегодня, например, актуализировалась тема освоения территорий в Сибири…

Проектное бюро Parametrica, концерн МонАрх.
Концепция «Обоснование преимуществ современного модульного строительства».

Габариты модуля 15 500×7 500×3 450 мм.
20 модулей = 1 600 м2 в сутки.